Международная независимая Комиссия по установлению фактов по конфликту в Грузии

Том I
Сентябрь 2009

Введение
Конфликт в Грузии в августе 2008
Результаты наблюдений
Благодарности
Список основных визитов и встреч Комиссии

Independent International Fact-Finding Mission on the Conflict in Georgia

Volume I
September 2009

Introduction
The Conflict in Georgia in August 2008
Observations
Acknowledgements
List of the Mission's Main Visits and Meetings 

Введение

1.)  В ночь с 7 на 8 августа 2008 года, после длительного периода нарастания напряжения и конфликтов, в районе города Цхинвали в Южной Осетии вспыхнули тяжелые бои. Бои, которые вскоре распространились на другие части Грузии, длились пять дней. Во многих местах по всей стране это вызвало серьезные разрушения, достигнув уровня полного опустошения в ряде городов и деревень. Людские потери были значительными. В конечном итоге грузинская сторона заявила о гибели 170 военнослужащих, 14 полицейских, 228 гражданских лиц и о 1 747 раненых. Российская сторона заявила о гибели 67 военнослужащих и 283 раненых. Южная Осетия сообщила о 365 убитых, в число которых, вероятно, были включены и военнослужащие, и гражданские лица. Всего погибли примерно 850 человек, не говоря уже о раненых, пропавших без вести и о гражданских беженцах, покинувших свои дома, число которых много больше 100 000. Около 35 000 до сих пор не смогли вернуться в свои дома. Боевые действия не завершили политический конфликт, ни одна из проблем, лежащих в основе конфликта, не решена. Напряженность по-прежнему сохраняется. Политическая ситуация после окончания боевых действий оказалось не проще, а в некоторых отношениях она стала даже сложнее, чем раньше.

Introduction

1.) On the night of 7 to 8 August 2008, after an extended period of ever-mounting tensions and incidents, heavy fighting erupted in and around the town of Tskhinvali in South Ossetia. The fighting, which soon extended to other parts of Georgia, lasted for five days. In many places throughout the country it caused serious destruction, reaching levels of utter devastation in a number of towns and villages. Human losses were substantial. At the end, the Georgian side claimed losses of 170 servicemen, 14 policemen and 228 civilians killed and 1 747 persons wounded. The Russian side claimed losses of 67 servicemen killed and 283 wounded. The South Ossetians spoke of 365 persons killed, which probably included both servicemen and civilians. Altogether about 850 persons lost their lives, not to mention those who were wounded, who went missing, or the far more than 100 000 civilians who fled their homes. Around 35 000 still have not been able to return to their homes. The fighting did not end the political conflict nor were any of the issues that lay beneath it resolved. Tensions still continue. The political situation after the end of fighting turned out to be no easier and in some respects even more difficult than before.

2.)  В свете продолжавшейся неясности и нестабильности ситуации, тремя неделями позже, 1 сентября 2008 года, Совет ЕС выразил готовность поддержать любые усилия для достижения мирного и долгосрочного урегулирования конфликта в Грузии. Совет также выразил готовность поддержать меры по укреплению доверия.  Далее, 2 декабря 2008 года, Совет министров ЕС принял решение о создании Международной независимой Комиссии по установлению фактов по конфликту в Грузии (IIFFMCG). Целью Комиссии является:

"Расследование  причин конфликта и хода конфликта в Грузии с точки зрения международного права (примечание: включая Хельсинский Заключительный акт),  гуманитарного права и прав человека, а также обвинения, выдвинутые в этом контексте (примечание: включая обвинения в военных преступлениях)".

Совет министров также отметил, что расследование будет охватывать достаточную географическую территория и промежуток времени, чтобы установить все возможные причины конфликта. Полный текст решения, принятого Советом министров ЕС 2 декабря 2008, включен в этот Отчет (стр. 3)

2.) In view of the continued uncertainty and lack of stability of the situation, three weeks later, on 1 September 2008, the EU Council pledged its commitment to support every effort to secure a peaceful and lasting solution to the conflict in Georgia. It also declared its readiness to support confidence-building measures. Then on 2 December 2008, the EU Council of Ministers decided to set up an Independent International Fact-Finding Mission on the Conflict in Georgia (IIFFMCG). Its terms of reference would aim to:

"Investigate the origins and the course of the conflict in Georgia, including with regard to international law (footnote: including the Helsinki Final Act), humanita¬rian law and human rights, and the accusations made in that context (footnote: including allegations of war crimes). "

The Council of Ministers also noted that the geographical scope and time span of the investigation should be sufficiently broad for it to determine all the possible causes of the conflict. The full text of the decision taken by the EU Council of Ministers on 2 December 2008 is included in this Report (p. 3).

3.)  IIFFMCG первая в истории ЕС комиссия по установлению фактов. Комиссия приступила к работе сразу после принятия Советом министров ЕС решения от 2 декабря 2008 года. Костяк Комиссии составляла команда из трех членов во главе со швейцарским послом Хайди Тальявини, которую Совет министров ЕС назначил главой IIFFMCG. Ей были предоставлены полномочия по принятию решений о процедурах и способах работы Комиссии, а также по формированию состава Комиссии. Согласно мандату, глава Комиссии также определял содержание настоящего Отчета в условиях полной независимости. Следует заметить, что никакая из сторон не предпринимала никаких попыток вмешательства в нарушение принципа независимости, установленного мандатом. Костяк команды  основал штаб-квартиру в Женеве, в помещении, предоставленном Женевским центром по политике безопасности. Правительство Бельгии также любезно предоставило помещение под офис в Брюсселе. Еще один офис комиссии был открыт в Тбилиси.

3.) IIFFMCG is the first fact-finding mission of its kind in the history of the EU. The Fact-Finding Mission started its work right after the EU Council of Ministers decision of 2 December 2008 with a core team of three members led by Swiss Ambassador Heidi Tagliavini who had been appointed Head of IIFFMCG by the EU Ministers, leaving to her all decision-making on the Mission's procedures and working methods as well as decisions on the selection of its staff. The mandate also stated that the Head of the Fact-Finding Mission should determine the content of the Report in complete independence. It should be mentioned here that there were never any attempts by any side to interfere with this independent mandate. The core team set up its main office in Geneva, where the Geneva Centre for Security Policy generously provided office accommodation, while the Belgian Government also kindly provided office space in Brussels. Another Mission office was opened in Tbilisi.

4.)  Комиссия наняла немногочисленный вспомогательный персонал, после чего заключила контракты с 20 экспертами, в чьи обязанности входила подготовка письменных материалов по военным, правовым, гуманитарным и историческим вопросам, которые необходимо было изучить в рамках мандата. Кроме того, был создан Высший консультативный совет, в обязанности которого входило наблюдение за работой Комиссии и предоставление ей консультаций и рекомендаций. Совет состоял из общепризнанных и известных специалистов в области международных отношений, в частности, в урегулировании конфликтов. Комиссия имела честь пригласить четырех бывших министра иностранных дел или обороны, а также бывшего президента Международного комитета Красного Креста, долго занимавшего указанный пост, и бывшего заместителя генерального секретаря ООН по миротворческим операциям. Как будет указано подробнее ниже, в разделе "Благодарности",  Комиссия глубоко признательна за рекомендации и поддержку, полученные от главных советников и экспертов  (полный список смотри, пожалуйста, в разделе "Благодарности").

4.) After employing a small support staff, the Mission contracted some 20 experts for specific written contributions on military, legal, humanitarian and historical issues to be considered under the mandate. Additionally a Senior Advisory Board was set up, in order to review the Mission's work and to provide it with counsel and guidance. It was composed of persons of widely-recognised knowledge and expertise in the field of international relations, in particular conflict management. The Mission had the privilege of welcoming four former Ministers of Foreign Affairs or of Defence to this board, plus a former long-time President of the International Committee of the Red Cross and an equally experienced former United Nations Under-Secretary-General and Head of the Department of Peacekeeping Operations. As will be explained in more detail in the attached Acknowledgements, the Mission is deeply grateful for the advice and the support it has received from both senior advisers and experts (please see Acknowledgements for the complete list).

5.)  В соответствии со своим мандатом, Комиссия обязана представить результаты расследования в форме Отчета Совету министров ЕС, а также сторонам конфликта в августе 2008 года, ОБСЕ и ООН. В целях составления Отчета и для того, чтобы двигаться, исходя из мнений непосредственных участников конфликта, в Москву, Тбилиси, Сухуми и Цхинвали были отосланы вопросники по военным, правовым, гуманитарным и политическим аспектам произошедших событий. Помимо этого, сторонам предложили представить в подробностях их видение и оценку событий. Хотя не на все вопросы были даны ответы, можно сказать, что в целом ответы всех сторон были содержательными и соответствовали ожиданиями Комиссии. Все письменные ответы и иные материалы, такие как официальные документы, карты и обзоры, представленные различными сторонами, участвовавшими в конфликте, прилагаются к настоящему Отчету в оригинальном виде, без изменений. Само собой разумеется, что помимо предоставленной сторонами информации, огромное количество сведений было почерпнуто из публичных источников, в том числе из книг, статей, научных трудов и других письменных источников, а также из видео- и фотоматериалов, которые также послужили основой для Отчета. Все эти материалы были тщательно изучены, проверены и, по мере необходимости и возможности, перепроверены.

5.) The Mission's mandate stipulates that the results of its investigations will be presented to the EU Council of Ministers, as well as to the parties involved in the conflict of August 2008 and to the OSCE and the UN in the form of a report. For the purposes of this Report, and in order to proceed from what the sides directly concerned had to say, questionnaires related to the military, legal, humanitarian and political aspects of the events were sent to Moscow, Tbilisi, Sukhumi and Tskhinvali. In addition, the sides were asked to give their comprehensive views and an evaluation of the events. Although not all of the questions were answered, it is fair to say that, overall, the 

replies from all sides were substantial and in line with the Mission's expectations. All written replies and other contributions such as official documents, maps and overviews made available by the different sides involved in the conflict are attached, complete and unaltered, to this Report. It goes without saying that apart from the information made available by the sides, there was a wealth of information from public sources, including books, articles, studies and other writings, together with videos and photographs, which served as a further basis for the Report. All of this was carefully studied, checked and counter-checked as needed and wherever possible

6.)  Кроме того, основной состав Комиссии и эксперты неоднократно посещали Тбилиси, Москву, Цхинвали и Сухуми, а также места, где шли боевые действия и/или которые представляли особый интерес с точки зрения гуманитарной ситуации и прав человека.  Кроме того, были посещены наиболее важные места, такие как Рокский туннель, Ахалгорский регион и Кодорское ущелье. Во время этих посещений велись беседы напрямую со свидетелями трагически событий. Представители Комиссии провели десятки собеседований и интервью с государственными чиновниками и дипломатами, политическими лидерами и военачальниками, свидетелями и жертвами, учеными, независимыми экспертами и другими специалистами, знакомыми с Кавказом и событиями лета 2008 года. Комиссия обратилась к правительствам всех государств-членов ЕС, а также другим заинтересованными сторонам, таким как Соединенные Штаты, Украина, соседние страны, НАТО, ОБСЕ, Совет Европы и Международный Комитет Красного Креста (МККК), с предложением представить все имеющиеся у них материалы, имеющие отношение к конфликту. Комиссия обратилась за информацией в штаб-квартиру ООН в Нью-Йорке,  УВКБ ООН и УВКПЧ ООН. Детальные обсуждения были проведены с представителями США в Вашингтоне и представителями Украины в Брюсселе. Представители Комиссии также посетили штаб-квартиры НАТО, ОБСЕ, Совета Европы и МККК.

6.) In addition, the Mission's core members and experts repeatedly travelled to Tbilisi, Moscow, Tskhinvali and Sukhumi as well as to sites on the ground where fighting had taken place and/or which were of particular interest from a humanitarian and human rights point of view. Furthermore, important sites such as the Roki tunnel, the Akhalgori region and the Kodori Valley were visited. There were field visits for direct talks with those who had personally witnessed the tragic events. The Mission's representatives held dozens of talks and interviews with government officials and diplomats, political as well as military leaders, witnesses and victims, academic writers, independent experts and other specialists familiar with the Caucasus region and the events of summer 2008. All EU governments, together with other interested parties such as the United States, Ukraine, neighbouring countries, NATO, OSCE, the Council of Europe and the International Committee of the Red Cross (ICRC) were contacted and invited to provide whatever material in their possession was pertinent to the conflict. The UN Headquarters in New York, UNHCR and OHCHR were all called upon for information. Detailed discussions took place with representatives of the United States in Washington and of Ukraine in Brussels. Additionally NATO, the OSCE, the Council of Europe and the ICRC were visited at their respective headquarters.

7.)  С самого начала мнения сторон сильно расходились и эти разногласия продолжают углубляться с течением времени. Поэтому истину все трудней установить и проверить. Тем не менее, события и обстоятельства, приведшие к конфликту,  являются вопросом исторического факта, и в настоящем Отчете мы постараемся дать им объяснение, сосредоточившись на сложных отношениях между Россией и Грузией, а также Грузией и ее отделившимся регионом  Южной Осетией. Конфликт в Абхазии играл  более ограниченную, хотя и важную роль в событиях начала августа 2008 года. Можно только приветствовать вклад, который внесли в расследование источников и причин конфликта августа 2008 года ряд уважаемых международных институтов и организаций, среди которых Совет Европы, палата лордов Великобритании, Конгресс США, парламенты Грузии и Украины, УВКБ ООН, МККК, Наблюдение за правами человека (Human Rights Watch), Международная кризисная группа (ICG), Международная Амнистия (AI) и другие. Комиссия выражает признательность за их усилия, и за возможность воспользоваться опытом и знаниями их авторов. В некоторых случаях частные лица или организации предоставляли Комиссии информацию и материалы по собственной инициативе. Суммируя, следует отметить, что все вовлеченные в конфликт стороны, а также стороны, не имеющие к нему непосредственного отношения, проявили полную готовность к сотрудничеству с Комиссией, которая превзошла все наши ожидания.

7.) The views of the sides involved in the conflict have been widely divergent from the beginning, and appear to be getting more so as time goes by. Thus the truth seems increasingly difficult to ascertain and verify. Nevertheless the events and developments leading up to this conflict are a matter of historical fact, and this Report will try to explain them while focusing on the difficult relationship between Russia and Georgia and its breakaway region of South Ossetia. The conflict in Abkhazia played a more limited yet still substantial role in the events of early August 2008. It is a welcome asset that a number of respected international institutions and organisations have already investigated the roots and the causes of the August 2008 conflict, among them the Council of Europe, the British House of Lords, the US Congress, the Parliaments of Georgia and of Ukraine, the UNHCR, ICRC, Human Rights Watch (HRW), International Crisis Group (ICG), Amnesty International (ai) and others. The Mission acknowledges these efforts, and has in many ways been able to draw on the knowledge and experience of their authors. In some instances, persons or institutions made important information and material available to the Mission on their own initiative. Summing up, it should be noted that the Mission has met with an almost unhoped-for high and indeed very welcome degree of cooperation from all the sides directly involved in the conflict, and in many instances from outside actors as well.

8.)  Комиссия по установлению фактов подчеркивает, что использование ею названий, терминов или выражений, в особенности тех, которые относятся к зонам конфликтов, не должно толковаться как какая-либо форма признания или непризнания Комиссией или как нечто,  имеющее скрытый политический контекст. Также необходимо сделать оговорку относительно заявлений о нарушении международного гуманитарного права и прав человека, а также заявлений о военных преступлениях и геноциде. Совет Европы направил Комиссию на расследование этих заявлений. В то же время Комиссия приступила к работе лишь в конце 2008 года. Следовательно, ей пришлось устанавливать факты в основном на базе расследований, проведенных вскоре после конфликта международными и региональными организациями, такими как БДИПЧ (ОБСЕ), Совет Европы и УВКБ ООН, а также хорошо известными и уважаемыми международными неправительственными организациями, такими как Наблюдение за правами человека, Международная кризисная группа, Международная Амнистия   и другими. Члены Комиссии также несколько раз встречались с представителями МККК. Кроме того, Комиссия получила сведения непосредственно от свидетелей и жертв, а также путем собственных наблюдений и документов, собранных на местах. В заключение следует отметить, что  собранные таким образом данные можно считать адекватными для цели установления фактов, но ни для других целей. Имеются в виду юридические процедуры, которые предполагаются в Международном суде и любые другие.

8.) The Fact-Finding Mission would like to underline that its use of names, terms and expressions, particularly with regard to the conflict regions, should not be construed as implying any form of recognition or non-recognition by the Mission or as having any other political connotation whatsoever. A special note of caution seems necessary, too, as regards allegations of violations of International Humanitarian Law and Human Rights and also as regards allegations of war crimes and genocide. The European Council directed the Mission to investigate these allegations. At the same time, the Mission only started its work at the end of 2008. Consequently it was necessary to base much of the fact-finding on investigations which had been carried out soon after the conflict by international and regional organisations such as the ODIHR (OSCE), the Council of Europe and the UNHCR as well as by well-known and respected international non-governmental organisations such as Amnesty International, Human Rights Watch, International Crisis Group and others. The Mission also had several meetings with representatives of the International Committee of the Red Cross. Additionally the Mission was able to collect first-hand evidence from witnesses and victims and through personal observation and documents on the spot. In summary, it should be noted that the factual basis thus established may be considered as adequate for the purpose of fact-finding, but not for any other purpose. This includes judicial proceedings such as the cases already pending before International Courts as well as any others.

9.)  Несмотря на всю проделанную работу, настоящий Отчет не может претендовать на абсолютную точность или полноту. В Отчет включена информация, которая имелась у Комиссии на момент его написания. Вполне возможно, что позже появится дополнительная информация, которая могла быть неверно расценена как незначительная, или была случайно либо намеренно сокрыта. Этого нельзя исключать, хотя, по сведениям Комиссии, в настоящее время не существует признаков, указывающих на такие случаи ни по каким пунктам и элементам. Существует также теоретическая возможность того, что некоторые элементы были сфальсифицированы или неверно истолкованы. Были случаи, когда стороны открыто противоречили друг другу при оценке важных документов. У Комиссии не было доступа к разведданным или изображениям со спутников, полученным спецслужбами. Комиссия также должна была ограничить свою деятельность во времени и пространстве. Отправная точка расследования была довольно подвижна, в том смысле, что обсуждение событий становилось тем детальней, чем ближе они были к 7 августа 2008 года. Концом периода расследования было установлено 8 сентября 2008 года, когда было подписано второе соглашение о выполнении соглашений о прекращении огня, достигнутое президентами Саркози, Медведевым и Саакашвили, что указывало на то, что основные события перешли из военной сферы в область политики и дипломатии. Что касается географического охвата,  в Отчете рассматриваются лишь те стороны, как из самого региона, так и из-за его пределами,  которые были вовлечены в конфликт, военный или политический, во время конфликта или до описываемых событий.

9.) In spite of all the work involved, this Report cannot claim veracity or completeness in an absolute sense. It incorporates what has been available to the Mission at the time of writing. It may well be that additional information will become available at a later date, because it may not now have been correctly assessed as significant, or because it has accidentally or even deliberately been withheld by sources. This cannot be excluded, yet to the best of the Mission´s knowledge there are no indications at this time that this has been the case with regard to specific items or elements. Other elements could, at least theoretically, have been falsified or misread. There were cases of open contradiction among the sides to the conflict in the assessment of important documents. The Mission had no access to intelligence reports or satellite imagery from intelligence sources. The Mission also had to limit its considerations in terms of time and space. While the starting point has been kept flexible, in the sense that the discussions become more detailed the closer they come to 7 August 2008, the end of the period under review has generally been set at 8 September 2008, when the second agreement on the implementation of the ceasefire reached between Presidents Sarkozy, Medvedev and Saakashvili indicated that the main developments were no longer taking place in the military sphere but, once again, in the realm of politics and diplomacy. In terms of its geographical scope, the report considers regional and non-regional actors only if they were involved in the conflict in some political or military way either during or before the events.

10.)  Следует также отметить, что Комиссия приложила все возможные усилия, для того чтобы собрать все детали относящейся к делу информации, проверить их и проанализировать самым ответственным образом с целью составления настоящего Отчета. Все это было проделано с предельной тщательностью, и хотя никогда не существует абсолютной уверенности в полном отсутствии каких-либо ошибок или упущений, были предприняты все меры, для того чтобы свести их число к минимуму. Комиссия твердо верит, что в основе ее работы, в частности в основе настоящего Отчета, лежат принципы честности, беспристрастности, объективности и равенства. Отчет не направлен на то, чтобы тревожить старые раны или пробуждать эмоции. Напротив, представляя последовательность событий на основе информации, имеющейся на момент составления Отчета, и анализируя ответственность за эти события, Отчет создаст твердую основу для трезвой оценки реальной ситуации. Это отправная точка для любой ответственной и серьезной политики. И в этом смысле Отчет будет способствовать достижению стабильности и мира на Южном Кавказе, как необходимой предпосылки развития всех государств и наций региона. Комиссия надеется, что все стороны конфликта разделят и примут эти принципы, даже если некоторые из их действий будут рассмотрены нами с позиции критики. Только в этом случае Отчет будет способствовать достижению перспектив долгосрочного мирного урегулирования конфликта в Грузии в соответствии с обязательствами Совета ЕС от 1 сентября 2008 года.

10.) What may be said, however, is that every conceivable effort has been made to collect pertinent items of information and to examine and consider them in a responsible manner for the purpose of this Report. This has been done with the utmost care, and although there can never be total assurance that there are no mistakes or omissions, all efforts were made to keep their number down. The Mission also firmly believes in fairness, impartiality, even-handedness and balance as guiding principles for its work, and in particular for this Report. It is thus not the purpose of the Report to re-open old wounds or to stir up emotions. On the contrary, by presenting the sequence of events on the basis of the information available at the time of its writing, and by discussing the responsibility for them, the Report will provide a firm basis from which to arrive at a sober assessment of the situation as it really is. This is the starting point for all serious and responsible politics, and in that sense the Report will make a contribution to the stable and peaceful environment the South Caucasus needs as a prerequisite for the development of all the countries and nations sharing the region. It is the Mission's hope that all sides in the conflict will understand and accept these principles, even if some of their actions may be reviewed in a critical manner. Only then will the Report be able to improve the prospects for securing a lasting, peaceful solution to the conflict in Georgia, in line with the European Council's commitment of 1 September 2008.

Конфликт в Грузии в августе 2008

1.)  Результатом вооруженной конфронтации всегда является человеческая трагедия. После окончания боевых действий остался печальный список убитых и других потерь, сильного страдания, надежд и мечтаний, которые были разбиты и во многих случаях навсегда. Мы не знаем лучшего способа понять главные причины конфликта 2008 года в Грузии, кроме как через мнение тех, кто принимал в нём участие и тех, кто пострадал. Мы узнаем, что у всех сторон, вовлеченных в конфликт, были свои обиды, что их действия имели истоки в их собственном опыте и памяти, и что большинство из тех, кто принимал участие в этих событиях, полагают, что они делали то, что должны были делать. Тщательно рассмотрев мотивацию народов, мы сможем понять их цели, даже если не сможем принять их средства. Понимание людей приведет нас к фактам. Данный Отчет попытается представить справедливый и беспристрастный взгляд на действия, совершенные сторонами конфликта, их причин и последствий. Многое из этого будет воспринято критически. Однако ничто не сможет поколебать нашего уважения, как к каждой отдельной судьбе, так и к устремлениям народов региона, больших или малых. Эти устремления не были решающими причинами военных действий, поскольку в других местах похожие проблемы были решены мирно. В данном случае к вооруженной конфронтации привели способы, которые использовались для управления проблемами, и которые иногда эксплуатировали проблемы. Цель данного Отчета - на основе уважения и понимания описать произошедшие события так, чтобы выводы можно было использовать для  безопасности в регионе и за его пределами в будущем.

The Conflict in Georgia in August 2008

1.) The result of armed confrontation is always human tragedy. After fighting has ended there is a sad record of killings and other losses, of intense suffering, of dreams and hopes that were shattered, in many cases forever. We do not know of any better way to understand the root causes of the 2008 conflict in Georgia than through the minds of those who took part and those who had suffered. We will come to know that all sides involved in the conflict had their grievances, that their actions had origins in their experience and memory, and that most of those taking part thought that what they did had to be done. In a close look at the peoples´ motives we shall understand their aspirations, even when we are not able to accept the means. Understanding the people will lead us to the facts. This Report will try to give a fair and even-handed view of the actions taken by the sides to the conflict, and their reasons as well as their consequences. Many of these will be critically reviewed. Nothing, however, will touch upon our respect for either individual fates or the aspirations of the peoples of the region, large or small. These aspirations were not the decisive causes of the hostilities, as similar problems were peacefully solved elsewhere. It was the way in which these problems were handled and sometimes exploited which paved the way to armed confrontation. On this basis of respect and understanding, it is the purpose of this Report to describe the events that occurred, so that conclusions might be drawn for a safer future of the region and beyond.

2.)   В ночь с 7 на 8 августа 2008 года длительной атакой грузинской артиллерии был нанесён удар по городу Цхинвали. Вооружённые силы Грузии перемещались в направлении Цхинвали и его окрестностей, и вскоре в боевые действия были вовлечены российские, югоосетинские и абхазские войска и вооружённые формирования. Однако через короткое время грузинское наступление в Южной Осетии было остановлено. В результате контрнаступления, российские вооруженные силы, прикрываемые ударами авиации и подразделениями Черноморского флота, проникли далеко вглубь Грузии, перерезав главную дорогу страны, соединяющую восточную и западные её части, достигнув порта Поти и остановившись невдалеке от столицы Грузии Тбилиси. Конфронтация переросла в смешанный межгосударственный и внутренний конфликт, с противостоянием грузинских и российских сил на одном уровне, и с противостоянием бойцов Южной Осетии и Абхазии с грузинскими - на другом. Подобная комбинация разворачивающихся на различных уровнях конфликтов особенно удобна для нарушений Международного гуманитарного права и Законодательства в области прав человека.  И это действительно происходило, причём многие из подобных случаев связаны с действиями нерегулярных вооруженных формирований югоосетинской стороны, которые не были или не могли быть, в достаточной мере контролируемы регулярными частями вооруженных сил России. Другой театр военных действий открылся на западном направлении, где при поддержке российских сил абхазские силы заняли верхнюю часть Кодорского ущелья, не встретив значительного сопротивления со стороны Грузии. После пяти дней боев, 12 августа 2008 года в результате переговоров было подписано Соглашение о прекращении огня между Президентом России Дмитрием Медведевым, Президентом Грузии Михаилом Саакашвили и Президентом Франции Николя Саркози, последний  представлял Европейский союз. 8 сентября 2008 года было подписано дополнительное соглашение, вновь в значительной степени благодаря непрекращающимся усилиям президента Франции. Эти успешные политические шаги, представлявшие контраст безуспешным попыткам международного сообщества, включая Совет Безопасности ООН, были быстрыми и в достаточной мере решительными, чтобы контролировать всё нарастающее напряжение до его перехода в вооруженный конфликт. Однако с тех пор, за исключением организованной Миссии наблюдателей ЕС в Грузии (МНЕС) и Женевских переговоров, не было достигнуто практически никаких успехов в сложном процессе установления мира и стабильности в регионе. Ситуация остается напряжённой и изменчивой, и многие опасаются возобновления военных действий. 

2.) On the night of 7 to 8 August 2008, a sustained Georgian artillery attack struck the town of Tskhinvali. Other movements of the Georgian armed forces targeting Tskhinvali and the surrounding areas were under way, and soon the fighting involved Russian, South Ossetian and Abkhaz military units and armed elements. It did not take long, however, before the Georgian advance into South Ossetia was stopped. In a counter-movement, Russian armed forces, covered by air strikes and by elements of its Black Sea fleet, penetrated deep into Georgia, cutting across the country's main east-west road, reaching the port of Poti and stopping short of Georgia's capital city, Tbilisi. The confrontation developed into a combined inter-state and intra-state conflict, opposing Georgian and Russian forces at one level of confrontation as well as South Ossetians together with Abkhaz fighters and the Georgians at another. Such a combination of conflicts going on at different levels is particularly prone to violations of International Humanitarian Law and Human Rights Law. This is indeed what happened, and many of these instances were due to the action of irregular armed groups on the South Ossetian side that would not or could not be adequately controlled by regular Russian armed forces. Then another theatre of hostility opened on the western flank, where Abkhaz forces supported by Russian forces took the upper Kodori Valley, meeting with little Georgian resistance. After five days of fighting, a ceasefire agreement was negotiated on 12 August 2008 between Russian President Dmitry Medvedev, Georgian President Mikheil Saakashvili and French President Nicolas Sarkozy, the latter acting on behalf of the European Union. An implementation agreement followed on 8 September 2008, again largely due to the persistent efforts of the French President. This successful political action stood in contrast to the failure of the international community, including the UN Security Council, to act swiftly and resolutely enough in order to control the ever-mounting tensions prior the outbreak of armed conflict. Since then, however, with the exception of the establishment of an EU Monitoring Mission (EUMM) and the Geneva talks, almost no progress has been made in the difficult process of establishing peace and stability in the region. The situation remains tense and volatile, and there are many who fear a resumption of hostilities.

3.)   Артиллерийский обстрел Цхинвали грузинскими вооруженными силами ночью с 7 на 8 августа 2008 г. отметил начало крупномасштабного вооруженного конфликта в Грузии, однако это была лишь кульминация длительного периода нарастания напряжённости, провокаций и инцидентов. Более того, конфликт имеет глубокие корни в истории региона, в национальных традициях и устремлениях, а также в вековом восприятии или скорее ошибочном восприятии друг друга, которое никогда не исправлялось и периодически эксплуатировалось. Хотя регион имеет также давнюю традицию мирного сосуществования различных наций и верований, среди национальных меньшинств существовало ощущение нужды и заниженного подчинённого статуса. Советский федерализм не способствовал преодолению скрытых антагонизмов, а период хаоса, последовавший после распада Советского Союза, только добавил поводов для взаимного недоверия и даже враждебности в регионе. Волна новообретённого самосознания, последовавшая за политическими изменениями в Грузии конца 2003 года, столкнулась с волной самоутверждения, исходящей от Российской Федерации, пытавшейся установить в "ближнем зарубежье" зону привилегированных интересов, в которой действия и события, рассматривающиеся как наносящие ущерб интересам России, воспринимались нелегко. В то же время, меры по поддержанию мира, предпринятые при содействии международного сообщества, всё больше и больше отставали от новых, ещё более опасных событий в политической и военной сфере. Они были установлены в 1990-х, после вооруженных конфликтов в Абхазии и Южной Осетии на заре грузинской независимости и с тех пор оставались практически неизменными. Без контроля и политической поддержки, в которых нуждались присутствующие в регионе международные организации, они, в конце концов, утратили возможность контроля  и более не могли выполнять возложенные на них функции.

3.) The shelling of Tskhinvali by the Georgian armed forces during the night of 7 to 8 August 2008 marked the beginning of the large-scale armed conflict in Georgia, yet it was only the culminating point of a long period of increasing tensions, provocations and incidents. Indeed, the conflict has deep roots in the history of the region, in peoples' national traditions and aspirations as well as in age-old perceptions or rather misperceptions of each other, which were never mended and sometimes exploited. While the region had also known a long tradition of peaceful cohabitation of different nations and creeds, there were among its smaller nations underlying feelings of deprivation and of having been relegated to inferior status. Soviet federalism did not help to overcome latent antagonisms, and the chaotic period that followed the break-up of the Soviet Union further added to a pattern of mutual mistrust and even hostility in the region. The wave of newly-found self-consciousness that followed political changes in Georgia since the end of 2003 clashed with another wave of assertiveness emanating from the Russian Federation, which tried to establish a privileged zone of interest in its "near abroad", where developments and events thought to be detrimental to Russia´s interests were not easily accepted. At the same time, the peacekeeping arrangements that were established with the help of the international community were increasingly outrun by new and more threatening developments in the political and military situation. They had been set up in the 1990s after the armed conflicts in Abkhazia and South Ossetia in the wake of Georgian independence and since then had remained more or less unchanged. Without the adjustments and political support that the international organisations present in the region would have needed, they finally lost their grip and could no longer fulfil their intended functions.

4.) Помимо человеческого фактора также существуют, конечно, исторические и политические корни вооруженного конфликта августа 2008 года. Грузины - очень древняя христианская нация, ощущающая себя намного старше России. Истоки грузинской национальной идентичности  имеют древнюю датировку - основанию автокефальной грузинской церкви в IV веке и созданию грузинского алфавита в V веке. Решающие исторические события между двумя нациями произошли во время царствования российской императрицы Екатерины II, когда в 1783 году в городе Георгиевске был подписан трактат между Россией и царём Ираклием II, управлявшим нынешней восточной частью Грузии, который предусматривал российскую защиту от персидских нападений. Это открыло путь дальнейшим шагам по установлению российского господства, как в плане всесторонности, так и в плане территории, приведя, в конце концов, к полной интеграции Грузии в Российскую империю в 1881-1917 годы. Этот период, в общем, совпал с пробуждением грузинского национального самосознания, которое возглавлялось патриотически настроенной грузинской интеллигенцией, часто критиковавшей российское господство и русификацию. Однако с точки зрения России Грузии была предоставлена крайне необходимая защита от опустошений соседями. Введение системы современного администрирования, от строительства дорог до эффективной системы образования, стало ещё одним достижением, полученным Грузией от России. Хотя Россия и рассматривалась частью грузинской истории чуть ли не как угроза существованию грузинской нации, и хотя и в самом деле имели место попытки ослабить грузинское культурное наследие, грузины являлись до некоторой степени даже привилегированной нацией в Российской империи. Наконец, многие в Грузии, относясь с антипатией к имперской мощи России и к её деспотичному и архаичному пути развития, в то же время были покорены современной цивилизацией и европейскими взглядами в том виде, в каком они были представлены в России.

4.) Beyond the human dimension there is, of course, a historical and political background to the armed conflict of August 2008. Georgia is a very old Christian nation, and sees itself as being much older than Russia. Georgian national identity claims historical origins dating as far back as the establishment of an autocephalous Georgian church in the 4th century and the creation of a Georgian alphabet in the 5th century. The decisive historical encounter between the two nations came during the reign of Russian Empress Catherine II, when in 1783 in the town of Georgievsk a treaty was signed between Russia and King Erekle II, who was in control of what is now the eastern part of Georgia, providing for Russian protection against Persian attacks. This paved the way for further steps of Russian domination, both in terms of depth and space, finally leading to the complete integration of Georgia into the Russian Empire from 1881 until 1917. This period by and large coincided with a Georgian national awakening promoted by a patriotically-oriented Georgian intelligentsia which was frequently critical of Russian domination and russification. In Russian views, however, Georgia had been given much-needed protection against ravaging neighbours. The installation of a system of modern administration ranging from road building to an efficient education system was another achievement brought to Georgia by Russia. While Russia was treated by parts of the Georgian historical narrative almost as a threat to the existence of the Georgian nation, and while there were indeed attempts to subdue Georgian cultural heritage, Georgians were to some extent even a privileged nation within the Russian Empire. Finally, there were many in Georgia with an aversion to Russian imperial power and its heavy-handed and backward ways, but at the same time they were attracted by modern civilisation and a European outlook as offered by and through Russia.

5.) Нынешняя Грузия рассматривает трехлетнее существование Грузинской Демократической Республики с 1918 по 1921 год, быстро и жестоко подавленной большевистскими силами, как настолько же важную отправную точку национального освобождения и современной демократической государственности, как и её окончательное образование во время распада СССР с провозглашением Декларации о государственном суверенитете Грузии 9 апреля 1991 года. В обоих случаях грузинская независимость появилась в результате тяжёлого кризиса, или даже крушения её сильного северного соседа. Независимости 1991 года предшествовали трагические события, такие как убийство грузинских демонстрантов советскими войсками 9 апреля 1989 года. Это произошло после десятилетий вооруженной борьбы, подавления и массового террора, отметивших эру Сталина. Конечно же, мало что смогло бы вынудить недавно обретшую независимость Грузию следовать схемам царских и советских лет и больша́я часть политической элиты и общественное мнение в Грузии взяли чёткую прозападную ориентацию. Тем не менее, оставалось одно важное наследие советской эры: подразделение Грузии на три политико-территориальных единицы, включавших Автономную Республику Абхазия и Автономную Область (район) Южная Осетия. Конечно же, оставалась и Грузия в общем, с её столицей  в Тбилиси и в пределах международно-признанных границ, совпадающих с прежней "Грузинской Советской Социалистической Республикой" по состоянию на 21 декабря 1991 года. В период перехода к постсоветской независимости первый Президент страны Звиад Гамсахурдиа предпринял очень много националистических действий, провозглашая этно-центристские лозунги, такие как "Грузия для грузин", чем оттолкнул два меньших политико-территориальных образования - Абхазию и Южную Осетию - от грузинского проекта независимости. Национализм и даже шовинизм всех оттенков вместе с сомнительными политическими акциями добавили напряжённости. Боевые действия, которые, в конце концов, начались между грузинскими силами и силами сепаратистов сначала в Южной Осетии в 1991-1992 гг., а затем в Абхазии в 1992-1994 гг. завершились для Грузии потерей контроля над большей частью обеих территорий. Со стороны России мятежникам оказывалась поддержка, хотя, кажется, российская политическая элита и силовые структуры расходились во мнениях в этом вопросе и были вовлечены в процесс частично, а Москва в то же время оставалась в сложных отношениях с Тбилиси.

5.) Present-day Georgia considers the three year existence of the Democratic Republic of Georgia from 1918 to 1921, then swiftly and ruthlessly suppressed by Bolshevik forces, as important a reference point for national liberation and modern democratic statehood as was its final emergence out of the dissolution of the Soviet Union with the promulgation of Georgia´s Declaration of Independence of 9 April 1991. In both instances Georgian independence emerged out of a severe crisis, and even the downfall, of its powerful northern neighbour. Independence in 1991 was preceded by tragic events such as the killing of Georgian demonstrators by Soviet troops on 9 April 1989. It came to life after a decade-long history of armed fighting, suppression and the mass terror, which had marked the Stalin era. Indeed there was little which might have induced newly-independent Georgia to follow the patterns of Russian and Soviet years and much of the political class as well as public opinion in Georgia took a sharp pro-Western turn. There was one important legacy from the Soviet era, though: the subdivision of Georgia into three political-territorial entities, including the Autonomous Republic of Abkhazia and the Autonomous Oblast' (district) of South Ossetia. Of course there also remained overall Georgia with its capital city Tbilisi, within its internationally recognised borders coinciding with the former "Soviet Socialist Republic of Georgia", as it stood on 21 December 1991. During the period of transition to post-Soviet sovereignty the country´s first President, Zviad Gamsakhurdia, then did a lot in terms of nationalism to alienate the two smaller political-territorial entities of Abkhazia and South Ossetia from the Georgian independence project, proclaiming ethno-centrist slogans such as "Georgia for Georgians". Nationalism and even chauvinism from all sides together with questionable political actions added to the tensions. The fighting that finally broke out between Georgian forces and separatist forces, first in South Ossetia in 1991 - 1992 and then in Abkhazia 1992 -1994 ended with Georgia losing control of large parts of both territories. There was support from Russia for the insurrectionists, yet it seems that the Russian political elite and power structures were divided on the issue and partly involved, and Moscow remained on uneasy terms with Tbilisi at the same time.

6.)   Во время внутренних беспорядков в Грузии, последовавших за неудачной попыткой военных действий страны в вооруженных конфликтах в Абхазии и Южной Осетии, преемник Звиада Гамсахурдиа, Президент Эдуард Шеварднадзе, вынужден был в октябре 1993 года попросить у Москвы помощи, чтобы подавить ещё один мятеж, на этот раз поднятый сторонниками Гамсахурдиа в западной области Самегрело. Российские войска оказали запрошенную помощь.  В итоге это привело к пророссийской переориентации внешней политики Грузии. В октябре 1993 года Эдуард Шеварднадзе подписал вступление Грузии в возглавляемое Россией Содружество Независимых Государств (СНГ), а в следующем году Тбилиси присоединился к возглавляемой Россией Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ). Присутствие четырех российских военных баз на территории Грузии было продлено и российские пограничные войска остались развёрнутыми вдоль границы Грузии с Турцией, а также патрулировали побережье. Помимо этого, российские силы приняли обязательства по поддержанию мира в Южной Осетии и, позже, в Абхазии. По соглашению, заключенному в июне 1992 года в Сочи между двумя лидерами, Эдуардом Шеварднадзе и Борисом Ельциным, были организованы Смешанные силы по поддержанию мира (ССПМ) в Южной Осетии, которые состояли по одному батальону, до 500 военнослужащих каждый, от российской, грузинской и осетинской сторон под командованием российского офицера. Поддержание мира в Абхазии было предметом другого соглашения о прекращении огня, заключенного в Москве в мае 1994 года и позднее поддержанное Советом Безопасности ООН, утвердившим создание Коллективных сил по поддержанию мира СНГ (КСПМ СНГ) до 3000 военнослужащих. Однако из всех стран СНГ войска предоставила лишь Россия.  В августе 1993 года была организована Миссия ООН по наблюдению в Грузии (МООННГ), в её обязанности входило наблюдение за выполнением соглашения о прекращении огня в Абхазии. Задача поддержания мирного процесса была возложена на Специального представителя Генерального секретаря ООН.  В декабре 1993 года, в контексте конфликта в Южной Осетии,  была основана Миссия ОБСЕ в Грузии с полномочиями содействия конфликтующим сторонам в достижении мирного политического урегулирования. Данные структуры в значительной степени находились под влиянием России,  если не непосредственно, то, по крайней мере, из-за возможности использования права вето.

6.) In the internal Georgian turmoil after the country´s unsuccessful military engagement in the armed conflicts in Abkhazia and South Ossetia, Zviad Gamsakhurdia´s successor, President Eduard Shevardnadze, had to ask Moscow for assistance in October 1993 to suppress another insurrection, this time initiated by Gamsakhurdia supporters in the western province of Samegrelo. Russian troops helped as requested. Eventually this led to a pro-Russian re-orientation of Georgia´s foreign policy. In October 1993 Eduard Shevardnadze signed Georgia´s accession to the Russian-led Commonwealth of Independent States (CIS) and in the following year Tbilisi joined the Russian-led Collective Security Treaty (CST), too. Four Russian military bases extended their presence on Georgian soil and Russian border troops remained deployed along Georgia´s border with Turkey and patrolled the  sea shores.  In addition,  Russian forces undertook peacekeeping responsibilities both in South Ossetia and later in Abkhazia. An agreement concluded in June 1992 in Sochi between the two leaders Eduard Shevardnadze and Boris Yeltsin established the Joint Peacekeeping Forces (JPKF) for South Ossetia, consisting of one battalion of up to 500 servicemen each of the Russian, Georgian and Ossetian sides, to be commanded by a Russian officer. Peacekeeping in Abkhazia was the subject of another ceasefire agreement concluded in Moscow in May 1994, later to be endorsed by the UN Security Council, which led to the establishment of the CIS Peacekeeping Force (CIS PKF) of up to 3 000 servicemen. Among CIS countries, however, only Russia provided troops. The United Nations Observer Mission in Georgia (UNOMIG) was set up in August 1993. Its responsibilities included supervision of the implementation of the ceasefire agreements for Abkhazia. The UN Secretary-General´s Special Representative was entrusted with the task of promoting the Georgian-Abkhaz peace process. An OSCE Mission was set up in December 1993 in the context of the South Ossetian conflict, mandated to assist conflicting parties in reaching a peaceful political settlement. These structures were largely under the influence of Russia; if not more directly, then at least by means of a vetoing position.

7.)   На рубеже тысячелетий стало очевидно, что неопределённый политический статус Южной Осетии и Абхазии стал ещё более трудноразрешимым и что никаких чётких решений в поле зрения не наблюдается. В то же время стали проявляться геополитические изменения, среди которых расширение НАТО на восток и увеличение международного интереса к кавказскому региону, связанное с соображениями по расширению безопасности и энергоресурсами.  При новом Президенте Владимире Путине Россия стала более стабильной, а также более решительной в распространении своего влияния на ближнее зарубежье. Изменения были и в самой Грузии. Уже накануне принятия присяги при вступлении в должность Президент Саакашвили заявил, что решение конфликтов в Южной Осетии и Абхазии является приоритетом его президентства. В течение первого года президентства он без особых трудностей достиг успеха в восстановлении контроля над Аджарией, южной провинции Грузии, которая  дистанцировалась, и в экономике Грузии, что, возможно, укрепило Президента Саакашвили в его решении. Однако развития ситуации между двумя сторонами не происходило. После короткого начального периода, продемонстрировавшего даже некоторые признаки улучшения, отношения между Президентом России Владимиром Путиным и недавно избранным Президентом Грузии Михаилом Саакашвили вскоре стали напряжёнными. Политический климат быстро ухудшался. Военные расходы Грузии при  Президенте Саакашвили быстро увеличились с менее 1% ВВП до 8% ВВП, и мало кто не воспринял это как сигнал. Более того, устойчивая прозападная ориентация грузинской внешней политики и энергичные меры Президента Саакашвили по достижению членства в НАТО добавили проблем с Москвой, даже несмотря на то, что вопрос о членстве был впервые поставлен Президентом Шеварднадзе. Наконец, во внешней политике Грузия при Президенте Саакашвили стремилась найти союзников со сходными взглядами, таких как Киев после Оранжевой Революции, и вместе поддержать прозападную ориентацию повсеместно в широкой полосе стран от Балтийского до Черного и Каспийского морей. Как и следовало ожидать, всё это не было одобрительно встречено Россией с её стремлением утвердить влияние на постсоветском пространстве.

7.) At the turn of the millennium it became apparent that the unresolved political status of South Ossetia and Abkhazia had become more difficult to manage and that there was no clear-cut solution in sight. At the same time, geopolitical changes became manifest, among them NATO´s eastward enlargement and a new international interest in the Caucasus region, linked to extended security considerations and energy supplies. Under its new President Vladimir Putin, Russia became more stable and also more adamant in imposing its influence upon its "near abroad". There were changes taking place in Georgia, too. Already on the eve of taking his oath of office, President Saakashvili had declared the solution of the conflicts in South Ossetia and Abkhazia a priority of his presidency. In his first year in office in 2004, his success in bringing back under Tbilisi's control without too much difficulty the estranged southern Georgian province of Adjara and improving Georgia's economy may have added further to President Saakashvili´s resolve. However, developments on the two sides did not meet. After an initial short period which even showed some promising signs, relations between Russian President Vladimir Putin and the newly elected Georgian President Mikheil Saakashvili soon became tense. The political climate deteriorated rapidly. Military spending in Georgia under President Saakashvili´s rule increased quickly from below 1 % of GDP to 8 % of GDP, and there were few who did not see this as a message. Additionally, the strong pro-Western orientation of Georgia´s foreign policy and President Saakashvili's energetic drive for Georgia to become a member of NATO added to Moscow´s concerns, even though a first admission request had already been tabled by President Shevardnadze. Finally, Georgia´s foreign policy under President Saakashvili sought to find like-minded allies such as Kiev after the Orange Revolution, and to support together with them pro-Western orientation elsewhere in the extended string of countries ranging from the Baltic Sea to the Black and Caspian Seas. As might have been expected, however, all this did not go down well with Russia and its new assertiveness in post-Soviet space.

8.)  В то время как отношения между Грузией и Россией постоянно ухудшались, сопровождаясь различными инцидентами и недружелюбной, а порой и просто агрессивной риторикой, Соединённые Штаты стали явным лидером среди внешнеполитических партнёров Тбилиси. США оказали твёрдую политическую поддержку Грузии и Президенту Саакашвили лично, кульминацией была известная речь Президента Буша "маяк свободы" в Тбилиси 10 мая 2005 года. США также предоставили щедрую экономическую помощь. Грузия стала одним из самых важных адресатов американской помощи в пересчёте на душу населения. Кроме того, что наиболее важно, США развернули обширную программу военной помощи Грузии,  как в плане обучения и оснащения, так и в плане финансового обеспечения. На первых порах она предназначалась для помощи Грузии в восстановлении полного контроля над Панкисским ущельем Кавказа, где, по заявлению России, предположительно укрывались чеченские боевики. Дальнейшие американские программы военной помощи были заявлены для помощи грузинским вооруженным силам в подготовке к международным миссиям за границей, таким как миссии в Косово, Ираке и Афганистане. В итоге численность вооруженных сил Грузии увеличилась вдвое по сравнению с годами Шеварднадзе, подготовка и оснащение стали лучше, чем когда-либо, а большая часть вновь приобретенных военных сил была дислоцирована на модернизированных военных базах;  наиболее важные из которых - база в Сенаки, расположенная вблизи Абхазии и база в окрестностях Гори, расположенная вблизи Южной Осетии. По сообщениям, более ста американских военных советников действовали в грузинских вооруженных силах на начало конфликта в августе 2008 г. и еще большее число американских специалистов и советников, как полагают, было задействовано в различных ветвях силовых структур и администраций Грузии. Значительная военная поддержка в плане оснащения и, в определённой степени, обучения была предоставлена многими другими странами во главе с Украиной, Чехией и Израилем, причём вклад последнего был скорее технологического и качественного, а не количественного характера;   все они способствовали увеличению военной силы Грузии, гордо демонстрировавшейся в подходящих случаях, таких как парады в День Независимости.

8.) While relations between Georgia and Russia were in a period of continued deterioration, marked by incidents as well as by unfriendly and sometimes even bellicose rhetoric, the United States assumed a clear lead among Tbilisi´s foreign policy partners. The US gave their determined political support to Georgia and to President Saakashvili personally, culminating in President Bush´s famous "beacon of liberty" speech in Tbilisi on 10 May 2005. The US provided generous economic assistance, too. Georgia became one of the most important recipients of US aid on a per capita basis. Most importantly, the US embarked upon an extensive military aid programme for Georgia, both in terms of training and equipment, also providing financial means. The military aid was at first designed to assist Georgia in regaining full control over the Pankisi Valley in the Caucasus where Chechen fighters had allegedly sought refuge, as Russia had claimed. Further US military aid programmes were said to assist Georgian armed forces in preparing for international assignments abroad, such as in Kosovo, in Iraq and in Afghanistan. In the end, the Georgian armed forces had about doubled their strength in terms of manpower compared to the Shevardnadze years, with much better training and equipment than ever before, and much of this newly-acquired military strength was garrisoned on modernised military bases; the most important of them in Senaki facing Abkhazia and the other one near Gori facing South Ossetia. There were reportedly more than a hundred US military advisers in the Georgian armed forces when the conflict erupted in August 2008, and an even larger number of US specialists and advisors are thought to have been active in different branches of the Georgian power structures and administration. Considerable military support in terms of equipment and to some extent also training was equally provided by a number of other countries led by Ukraine, the Czech Republic and Israel, the latter contributing in terms of technology and quality rather than quantity, all of them adding to the new military strength of Georgia, which was proudly displayed on suitable occasions such as National Day parades.

9.)  Со стороны Европы большинство государств-членов ЕС не выявили большой заинтересованности в дальнейшем участии в предоставлении Грузии военной помощи. Тем не менее, ЕС, или, по крайней мере, некоторые из его больших государств-членов, были вовлечены в  усилия по поддержанию мира; так Группа Друзей Грузии, в которой США, Россия, Великобритания, Франция и Германия участвовали в политическом сотрудничестве по проблеме Абхазии (для удовлетворения возражений Абхазии, с 1997 года группа переименована в Друзей Генерального секретаря ООН). Для оказания помощи Грузии в укреплении её атлантической и европейской ориентации, многие страны востока и севера ЕС в правление президента Саакашвили установили с ней более тесные связи. За период 1992-2004 гг. Грузия получила от Комиссии ЕС экономическую помощь на сумму более 400 млн. евро; дополнительно некоторые страны ЕС, такие как Германия, оказали собственную существенную экономическую поддержку на двусторонней основе. Кроме того, проходили европейские встречи по проблемам Южной Осетии и Абхазии. Начиная с 1997 года в Южной Осетии осуществлялись некоторые проекты Комиссии ЕС, а с 2004 г. в зонах грузино-осетинского и грузино-абхазского конфликтов была развёрнута обширная программа восстановления, финансируемая ЕС. В апреле 2001 года Комиссия ЕС стала наблюдателем, хотя и лишь по экономическим проблемам, на встречах Смешанной Контрольной Комиссий (СКК) - многостороннего органа, призванного наблюдать за выполнением Сочинского Соглашения о прекращении огня в Южной Осетии. Соглашение о партнёрстве и сотрудничестве между ЕС и Грузией было подписано в 1996 г. и вступило в силу с 1999 г.

9.) On the European side, most EU member countries showed little inclination to add further to the military aid provided to Georgia. There was, however, involvement by the EU, or at least some of its larger member countries, in peace efforts such as the Group of Friends of Georgia, in which the United States, Russia, the United Kingdom, France and Germany were set to cooperate politically on the Abkhaz issue (called Friends of the UN Secretary-General from 1997 onward in order to satisfy Abkhaz objections). A number of eastern and northern EU countries established closer ties with Georgia under the leadership of President Saakashvili, in order to assist the country in developing its Atlantic and European orientation. Georgia received economic aid from the EU Commission amounting to over € 400 million in the years from 1992 to 2004, and additionally some EU countries such as Germany gave substantial bilateral economic support of their own. There also was European engagement as relates to the South Ossetian and Abkhaz issues. Since 1997 there had been some EU Commission projects in South Ossetia, and since 2004 an extensive rehabilitation programme financed by the EU got under way in the Georgian-Ossetian and in the Georgian-Abkhaz conflict zones. In April 2001 the EU Commission became an observer, albeit on economic issues alone, in meetings of the Joint Control Commission (JCC), the multilateral body in charge of supervising the implementation of the Sochi Ceasefire Agreement for South Ossetia. A Partnership and Cooperation Agreement between Georgia and the EU was signed in 1996 and entered into force in 1999.

10.)  Накануне своего расширения на восток и вскоре после смены тысячелетий ЕС продолжил наращивать усилия, способствующие стабильности соседних восточных регионов, включая Южный Кавказ и Грузию. В 2003 году был назначен Специальный Представитель ЕС по Южному Кавказу, первоначальный мандат предназначался  для поддержки политики реформ, а позже также для оказания помощи в урегулировании конфликтов. Год спустя, Грузия вместе с двумя своими соседями по Южному Кавказу Арменией и Азербайджаном была включена в европейскую Политику Добрососедства, предусматривающую усиление политических и экономических связей с ЕС и увеличение помощи. В общем, за эти годы шло постепенное наращивание европейского присутствия в Грузии, которое может быть названо сближением  в вопросах экономической помощи, политическим сближением на двусторонней основе, объединяющее, но осторожное в спорных политических проблемах и, за исключением некоторой двусторонней поддержки от очень немногих членов ЕС, по большей части дистанцированное в вопросах военной помощи и чувствительных вопросах безопасности. Хороший пример тому - нежелание европейцев взять под контроль наблюдательной Миссии границу в зоне Кавказа, прилегающую к России, после того, как Россия в 2004 году наложила на это начинание ОБСЕ вето, до сих пор действующее. Вероятно, этот же осторожный подход нашёл отражение также и в решении Бухарестского саммита НАТО в апреле 2008 года, который одобрил линию на членство Грузии в НАТО по её запросу, но воздержаться от шагов, ведущих к её немедленному приёму.

10.) Before its eastern extension soon after the turn of the millennium, the EU further increased its efforts to foster stability in its neighbouring regions to the east, including the South Caucasus with Georgia. An EU Special Representative for the South Caucasus was appointed in 2003, initially mandated to support reform policies and later on also to assist with the settlement of conflicts. One year later, Georgia together with its two South Caucasian neighbours Armenia and Azerbaijan were included in the European Neighbourhood Policy, providing for closer political and economic links with the EU and increased assistance. In summary, over the years there was a gradual increase in European involvement in Georgia, which may be called forthcoming in terms of economic aid, politically friendly on the bilateral side, cooperative but cautious on contentious political issues and, except for some bilateral support from very few EU members, mostly distanced in terms of military support and sensitive security issues. A good case in point was the European reluctance to take over the Border Monitoring Mission on the Caucasus range facing Russia, after Russia had vetoed the hitherto OSCE engagement in 2004. It may have been that this cautious approach was reflected, too, in the decision of the Bucharest NATO summit of April 2008 to take a positive line on Georgia´s request to become a NATO member, but to abstain from steps leading immediately to its admission.

11.)  Надо признать, что многие спорные юридические проблемы, вытекающие из распада Советского Союза, также сыграли свою роль в том, чтобы подготовить почву для вооруженного столкновения, последовавшего в августе 2008 года. Проблема самоопределения Южной Осетии и Абхазии, так же как их право на односторонний выход из состава Грузии - две юридических проблемы, связанные с конфликтом. И Южная Осетия, и Абхазия рассматривают своё право на самоопределение как юридическое обоснование для обретения суверенитета и независимости соответствующих территорий. Однако международное законодательство не признает права одностороннего создания новых государств на основе принципа самоопределения, за исключением колониального контекста и апартеида. Экстраординарное признание выхода при чрезвычайных условиях, таких как геноцид, пока не нашло полного одобрения. Как будет показано ниже, в случае конфликта в августе 2008 года и последующего признания Южной Осетии и Абхазии, Комиссия обнаружила, что геноцид не имел места. Кроме того, основная часть международных государственных правовых норм и открытая позиция ведущих держав, таких как Россия, в Косовском случае, выступают против этого. Это применимо также и к вопросу раздела государства, который мог бы обсуждаться в отношении Грузии после распада Советского Союза. Согласно общепринятому принципу uti possidetis (сохранение существующего положения вещей), только бывшим составным республикам, таким как Грузия, но не территориальным субъединицам, таким как Южная Осетия или Абхазия, предоставляется независимость в случае распада субъекта более высокого уровня, такого как бывший Советский Союз. Следовательно, Южная Осетия не имела права отделяться от Грузии, это же справедливо и для Абхазии по тем же причинам. Признание отколовшихся образований, таких как Абхазия и Южная Осетия третьей страной, следовательно, противоречит международному праву в смысле незаконности вмешательства в суверенитет и нарушения территориальной целостности пострадавшей страны, какой является Грузия. Это противоречит Принципу I Хельсинского Заключительного акта, который декларирует, что  "Государства-участники будут уважать суверенное равенство и своеобразие друг друга, а также все права, присущие их суверенитету и охватываемые им, в число которых входит, в частности, право каждого государства на юридическое равенство, на территориальную целостность, на свободу и политическую независимость".

11.) It is true that a number of contentious legal issues resulting from the break-up of the Soviet Union also played their part in setting the stage for the armed conflict that was to follow in August 2008. The issue of self-determination of South Ossetians and Abkhaz as well as their right to unilateral secession from Georgia are two legal issues related to the conflict. Both South Ossetians and Abkhaz consider their right to self-determination as the legal basis for their quest for sovereignty and independence of the respective territories. However, international law does not recognise a right to unilaterally create a new state based on the principle of self-determination outside the colonial context and apartheid. An extraordinary acceptance to secede under extreme conditions such as genocide has so far not found general acceptance. As will be shown later, in the case of the conflict in August 2008 and the ensuing recognition of South Ossetia and Abkhazia, the Mission has found that genocide did not take place. Furthermore, much of international state practice and the explicit views of major powers such as Russia in the Kosovo case stand against it. This applies also to a process of dismemberment of a state, as might be discussed with regard to Georgia after the dissolution of the Soviet Union. According to the overwhelmingly accepted uti possidetis principle, only former constituent republics such as Georgia but not territorial sub-units such as South Ossetia or Abkhazia are granted independence in case of dismemberment of a larger entity such as the former Soviet Union. Hence, South Ossetia did not have a right to secede from Georgia, and the same holds true for Abkhazia for much of the same reasons. Recognition of breakaway entities such as Abkhazia and South Ossetia by a third country is consequently contrary to international law in terms of an unlawful interference in the sovereignty and territorial integrity of the affected country, which is Georgia. It runs against Principle I of the Helsinki Final Act which states "the participating States will respect each other's sovereign equality and individuality as well as all the rights inherent in and encompassed by its sovereignty, including in particular the right of every State to juridical equality, to territorial integrity and to freedom and political independence."

12.)  Другой юридической проблемой, связанной с конфликтом и с отношениями между Грузией и Россией, является так называемая российская политика "паспортизации", заключающаяся в массовом предоставление российского гражданства и, следовательно, паспортов людям, живущим в Южной Осетии и Абхазии, где подавляющее большинство населения теперь носит такие российские паспорта. Хотя российское гражданство в индивидуальных случаях предоставлялось и ранее, новый российский Закон о Гражданстве, вступивший в силу в 2002 году, предусматривает в статьях 13 и 14 выдачу российского гражданства по упрощённой процедуре и, таким образом, открывает более широкие возможности, которыми и воспользовались тысячи новых претендентов из Южной Осетии и Абхазии. Однако, одним из существенных требований для обязательного признания другими странами гражданства, предоставленного таким образом,  в соответствии с международным правом является соответствующая фактическая связь между претендентом и страной предоставления - в данном случае Россией - которая не должна быть произвольной. Таковой могла бы быть, например, семейная связь, долгое проживание или длительная государственная или военная служба. Кроме того, требуется чёткое согласие страны проживания. Грузинский закон, однако, не признает двойного гражданства. Прежнее советское гражданство не считается достаточным основанием, так как этот статус уже был трансформирован в грузинское гражданство с обретением независимости. Учитывая эти требования, только ограниченное число таких предоставлений можно считать юридически обоснованным с точки зрения международного права. Подавляющее большинство якобы натурализованных людей из Южной Осетии и Абхазии не являются российскими гражданами с точки зрения международного права. Ни Грузия, ни любая третья страна не нуждаются в признании такого рода российского подданства. Следовательно, люди, живущие в Южной Осетии и Абхазии, которые первоначально, после распада Советского Союза, стали грузинскими гражданами, продолжают оставаться таковыми, независимо от политики паспортизации. Они оставались гражданами Грузии во время вооруженного столкновения в августе 2008 года и остаются таковыми в юридическом отношении по сей день, если только не отказались или не утратили своё грузинское подданство формальным путем. Массовое присвоение российского гражданства жителям Грузии и крупномасштабная раздача паспортов на грузинской территории, включая её отколовшиеся регионы, без согласия грузинского правительства противоречит принципам добрососедства, является открытым вызовом грузинскому суверенитету и вмешательством во внутренние дела Грузии.

12.) Another legal issue related to the conflict and to relations between Georgia and Russia is the Russian so-called "passportisation" policy, meaning the mass conferral of Russian citizenship and consequently passports to persons living in South Ossetia and Abkhazia, where a vast majority of the population are now carrying such Russian passports. While Russian citizenship had been conferred in individual cases already at an earlier point in time, the new Russian Law on Citizenship which entered into effect in the year 2002 regulated in its articles 13 and 14 admittance to Russian citizenship in a simplified procedure and thus opened broader avenues soon to be exploited by thousands of new applicants from South Ossetia and Abkhazia. One of the essential requirements for other states to be obliged to recognise such conferrals of citizenship under the terms of international law is, however, that there must be an adequate factual connection between the applicant and the receiving country - in this case Russia - and which must not be arbitrary. This could be for example family connections, long-time residence and extended government or military service. In addition, an explicit consent of the home country is required. Georgian law, however, does not recognise dual citizenship. Former Soviet citizenship is not considered sufficient grounds, since this status had already been translated into Georgian citizenship at the time of independence. Given these requirements, only a limited number of such conferrals can be deemed as legally binding under international law. The vast majority of purportedly naturalised persons from South Ossetia and Abkhazia are not Russian nationals in terms of international law. Neither Georgia nor any third country need acknowledge such Russian nationality. Consequently, the persons living in South Ossetia and Abkhazia who had first become Georgian citizens after the dissolution of the Soviet Union continue to remain so irrespective of "passportisation" policies. They were still citizens of Georgia at the time of the armed conflict of August 2008, and in legal terms they remain so to this day unless they had renounced or lost their Georgian nationality in regular ways. The mass conferral of Russian citizenship to Georgian nationals and the provision of passports on a massive scale on Georgian territory, including its breakaway provinces, without the consent of the Georgian Government runs against the principles of good neighbourliness and constitutes an open challenge to Georgian sovereignty and an interference in the internal affairs of Georgia.

13.)  Нарастание напряжённости в зоне конфликта приближалось к уровню открытой военной конфронтации. Уже весной 2008 года можно было наблюдать критическое ухудшение ситуации в грузино-абхазской зоне конфликта. Одной из причин напряжённости стала возросшая активность авиации над зоной конфликта, включая полеты над линией прекращения огня, как реактивных истребителей, так и беспилотных летательных аппаратов (БЛА). Сообщалось, что несколько грузинских БЛА были сбиты абхазскими и российскими силами. В апреле 2008 года укомплектованные российскими военными КСПМ СНГ были усилены дополнительными войсками, а в конце мая 2008 года, несмотря на грузинские протесты, в Абхазию были введены подразделения железнодорожных войск России для восстановления, как утверждалось, в гуманитарных целях местной железной дороги. Весенние события дополнились летом 2008 года бомбежками общественных мест на абхазской стороне от линии прекращения огня и придорожными взрывами на грузинской. В течение лета 2008 года главный центр напряженности сместился от грузино-абхазской зоны конфликта в зону грузино-осетинского, сопровождаясь диверсионными атаками, а также усилением перестрелок между грузинской и югоосетинской сторонами, включая огонь из миномётов и тяжелой артиллерии. В начале июля конфликт уже казался на грани вспышки, тогда как дипломатические действия в это же время активизировались. В середине июля на базе Вазиани близ Тбилиси прошли ежегодные военные учения под эгидой США, названные Немедленный Ответ, в которых приняли участие приблизительно 2 000 военных из Грузии, США, Армении, Азербайджана и Украины. В период с 15 июля по 2 августа 2008 года российские войска провели крупномасштабные учебные маневры Северо-Кавказского Военного Округа вблизи от российско-грузинской границы, а также на Чёрном море. В начале августа власти Южной Осетии начали эвакуацию гражданского населения в пункты размещения на территории Российской Федерации. Действительно, казалось, все было  подготовлено к военному конфликту.

13.) The ever-mounting tensions in the conflict zone were approaching the level of open military confrontation. Already in spring 2008, a critical worsening of the situation in the Georgian-Abkhaz conflict zone could be observed. One of the sources of tension was the intensification of air activities over the zone of conflict, including flights over the ceasefire line both by jet fighters and by unmanned aerial vehicles (UAVs). A number of Georgian UAVs were reportedly shot down by Abkhaz and Russian forces. In April 2008, the Russian-staffed CIS PKF was reinforced by additional troops and in late May 2008, a Russian military railway unit was sent to Abkhazia to rehabilitate the local railway, allegedly for humanitarian purposes, in spite of Georgian protests. The spring events were followed in summer 2008 by bombings of public places on the Abkhaz side of the ceasefire line, as well as roadside explosions on the Georgian side. In the course of summer 2008, the main focus of tension then shifted from the Georgian-Abkhaz to the Georgian-Ossetian conflict zone, triggered by subversive attacks as well as by intensified exchanges of fire between the Georgian and South Ossetian sides, including mortar and heavy artillery fire. In early July the conflict already seemed on the verge of outbreak as diplomatic action intensified at the same time. In mid-July, a yearly US-led military exercise called "Immediate Response" took place at the Vaziani base outside Tbilisi, involving approximately 2 000 troops from Georgia, the United Sates, Armenia, Azerbaijan and Ukraine. During the period of 15 July - 2 August 2008, Russian troops carried out large-scale training exercises in the North Caucasus Military District, close to the Russian-Georgian border as well as on the Black Sea. In early August, the South Ossetian authorities started to evacuate their civilian population to locations on the territory of the Russian Federation. Indeed, the stage seemed all set for a military conflict.

14.)  Открытые боевые действия начались с крупномасштабной грузинской военной операции против города Цхинвали и его окрестностей в ночь с 7 на 8 августа 2008 года. Операция началась с массированного грузинского артиллерийского обстрела. В самом начале Командующий грузинского контингента Смешанных сил по поддержанию мира (ССПМ), бригадный генерал Мамука Курашвили заявил, что операция была нацелена на восстановление конституционного порядка на территории Южной Осетии. Несколько позже грузинская сторона опровергла заявление Мамуки Курашвили как несанкционированное и обосновывала операцию отражением предполагаемого российского вторжения. Официальная грузинская информация, предоставленная Комиссии, говорит в этом отношении следующее: "чтобы защитить суверенитет и территориальную целостность Грузии, а также безопасность граждан Грузии в 23.35 7 августа президент Грузии издал приказ начать оборонительную операцию со следующими целями:

- Защита гражданских лиц в Цхинвальском регионе/Южная Осетия/;

- Нейтрализация огневых позиций, с которых вёлся огонь по гражданским лицам, грузинским миротворцам и полиции;

- Остановка движения регулярных частей Российской Федерации через Рокский туннель внутрь Цхинвальского региона /Южная  Осетия/.

14.) Open hostilities began with a large-scale Georgian military operation against the town of Tskhinvali and the surrounding areas, launched in the night of 7 to 8 August 2008. Operations started with a massive Georgian artillery attack. At the very outset of the operation the Commander of the Georgian contingent to the Joint Peacekeeping Forces (JPKF), Brigadier General Mamuka Kurashvili, stated that the operation was aimed at restoring the constitutional order in the territory of South Ossetia. Somewhat later the Georgian side refuted Mamuka Kurashvili's statement as unauthorised and invoked the countering of an alleged Russian invasion as justification of the operation. The official Georgian information provided to the Mission says in this regard that "to protect the sovereignty and territorial integrity of Georgia as well as the security of Georgia's citizens, at 23.35 on August 7, the President of Georgia issued an order to start a defensive operation with the following objectives:

• Protection of civilians in the Tskhinvali Region/South Ossetia;

• Neutralisation of the firing positions from which fire against civilians, Georgian peacekeeping units and police originated;

• Halting of the movement of regular units of the Russian Federation through the Roki tunnel inside the Tskhinvali Region /South Ossetia/.

15.)  Заявление грузин о российском вторжении подкреплялось, среди прочего, утверждениями о незаконном входе в Южную Осетию большого числа российских войск и бронетехники до начала грузинской операции. Согласно грузинским ответам на вопросы Комиссии, процесс наращивания российских сил в Южной Осетии начался в начале июля 2008 года, продолжился в ходе августа и включал войска и медицинский персонал, палатки, бронетехнику, танки, самоходную артиллерию и артиллерийские установки. Этот процесс предположительно усилился в ночь с 6 на 7 августа и поздним вечером 7 августа. Однако грузинские обвинения о наращивании до 8 августа 2008 года вооружённых сил России в Южной Осетии отрицались российской стороной. Согласно российской информации, предоставленной Комиссии, вход первых российских подразделений на территорию Южной Осетии, а также атака грузинских целей российскими воздушными силами и артиллерией начались в 14.30 8 августа, то есть сразу после принятия решения главой Российской Федерации о вступлении в бой.

15.) The Georgian allegations of a Russian invasion were supported, inter alia, by claims of illegal entry into South Ossetia of a large number of Russian troops and armour, prior to the commencement of the Georgian operation. According to Georgian answers to the Mission´s questions, the process of building-up of Russian forces in South Ossetia had started in early July 2008, continued in the course of August and included troops and medical personnel, tents, armoured vehicles, tanks, self-propelled artillery and artillery guns. This process allegedly intensified in the night of 6 to 7 August and in the late evening of 7 August. Georgian allegations of Russian military build-up in South Ossetia prior to 8 August 2008 were denied, however, by the Russian side. According to the Russian information provided to the Mission, the first Russian units entered the territory of South Ossetia, and Russian air force and artillery began their attacks on Georgian targets at 14.30 on 8 August, i.e. immediately after the decision for an intervention was made by the leadership of the Russian Federation.

16.)   Комиссия не может рассматривать как достаточно обоснованное утверждение грузин о крупномасштабном вторжении российских вооружённых сил в Южную Осетию до 8 августа 2008 года. Однако имеется много сообщений и публикаций, в том числе российского происхождения, указывающих на то, что российская сторона обучала и вооружала югоосетинские и абхазские силы до конфликта в августе 2008 года. Дополнительно, как представляется, имел место приток добровольцев или наемников с территории Российской Федерации в Южную Осетию через Рокский туннель и Кавказский хребет в начале августа, а также присутствие некоторых российских сил в Южной Осетии, помимо миротворческого батальона ССПМ, до 14.30 8 августа 2008 года. Также, по-видимому, российские воздушные силы начали свои операции по грузинским целям, в том числе за пределами югоосетинской административной границы, уже утром 8 августа, то есть до того времени, которое значится в российской официальной информации. Российские воздушные силы, согласно сообщениям, начали свою атаку в центральной Грузии (Вариани, Гори), постепенно распространяя свои действия на другие части страны, включая военную базу в Сенаки, военные объекты в порту Поти и столице Тбилиси, а также на некоторые объекты двойного назначения, такие как радар в тбилисском аэропорту, железнодорожные пути, иные объекты инфраструктуры и коммуникаций. Имеются противоречивые сообщения о том, являлись ли удары по гражданским объектам в ряде случаев преднамеренными или же они относятся к так называемому "сопутствующему ущербу". Комиссия не нашла неопровержимых доказательств какой-либо из версий. В дополнение к российским наземным и воздушным силам к вооружённому конфликту вскоре присоединился Черноморский флот, атаковав цели на грузинской территории вне Южной Осетии и обеспечив военно-морское прикрытие сухопутной операции.

16.) The Mission is not in a position to consider as sufficiently substantiated the Georgian claim concerning a large-scale Russian military incursion into South Ossetia before 8 August 2008. However, there are a number of reports and publications, including of Russian origin, indicating the provision by the Russian side of training and military equipment to South Ossetian and Abkhaz forces prior to the August 2008 conflict. Additionally there seems to have been an influx of volunteers or mercenaries from the territory of the Russian Federation to South Ossetia through the Roki tunnel and over the Caucasus range in early August, as well as the presence of some Russian forces in South Ossetia, other than the Russian JPKF battalion, prior to 14.30 hours on 8 August 2008. Also it seems that the Russian air force started its operations against Georgian targets, including those outside South Ossetian administrative boundaries, already in the morning of 8 August, i.e. prior to the time given in the Russian official information. The Russian air force reportedly started its attacks in central Georgia (Variani, Gori), gradually extending such activities to other parts of the country, including the Senaki military base, military targets in the port of Poti and the capital of Tbilisi as well as some dual purpose objects such as the Tbilisi airport radar, railroad tracks and other infrastructure and communication facilities. There are conflicting reports over whether in some instances civilian objects were hit deliberately or in terms of so-called collateral damage. The Mission found no conclusive evidence for either version. In addition to the Russian ground and air forces, the Black Sea fleet also soon engaged in the armed conflict, attacking targets on Georgian territory outside South Ossetia and providing naval cover for land operations.

17.)   В ходе вооруженного конфликта, названного впоследствии пятидневной войной, и сразу после него, российская сторона обосновывала свою военную интервенцию намерением остановить, как утверждалось, продолжающийся геноцид осетинского населения грузинскими силами, а также защитить российских граждан, проживающих в Южной Осетии, и российский контингент Смешанных сил по поддержанию мира, развернутый в Южной Осетии в соответствии с Сочинским Соглашением 1992 года. Россия утверждала, что утром 8 августа 2008 года двое российских миротворцев были убиты и пять ранены в результате атаки грузин на миротворческую базу в Цхинвали. Грузия отрицала преднамеренное нападение на российских миротворцев, утверждая, что грузинские войска, входящие в Цхинвали, были обстреляны подразделениями российских миротворцев, и что они были вынуждены открыть ответный огонь. Комиссия не располагает независимыми свидетельствами, которые могли бы доказать или опровергнуть обвинения любой из сторон. Хотя, принимая во внимание опасность сложившейся на месте ситуации, жертвы среди российского миротворческого персонала вполне вероятны. Что касается российских и югоосетинских обвинений в геноциде, то они стали не так часто звучать в последующие месяцы, поскольку предполагаемое  грузинское намерение осуществить геноцид осталось недоказанным. Число жертв среди осетинского гражданского населения оказалось намного меньше, чем утверждалось вначале. Российские официальные лица первоначально заявляли, что приблизительно 2 000 гражданских лиц были убиты в Южной Осетии грузинскими силами, но позже общее число югоосетинских гражданских потерь в конфликте августа 2008 года было сокращено до 162-х. 10 августа грузинское правительство объявило об одностороннем перемирии и о своём намерении вывести грузинские силы из Южной Осетии. Однако это перемирие не было подержано противоборствующей стороной. Наконец, в ночь с 10 на 11 августа большая часть грузинских сил покинула территорию Южной Осетии. Они преследовались российскими войсками, которые вторглись вглубь грузинской территории, перейдя административные границы Южной Осетии и Абхазии, и заняли военные позиции во многих грузинских городах, включая Гори, Зугдиди, Сенаки и Поти. Во время заключительной фазы боевых действий абхазские подразделения при поддержке российских сил атаковали грузинские позиции в верхней части Кодорского ущелья и захватили эту территорию, которая была оставлена грузинскими силами и большей частью местного грузинского населения 12 августа 2008 года.

17.) In the course of the armed conflict, subsequently named a "five-day war", and its immediate aftermath, the Russian side justified their military intervention by their intention to stop an allegedly ongoing genocide of the Ossetian population by the Georgian forces, and also to protect Russian citizens residing in South Ossetia and the Russian contingent of the Joint Peacekeeping Forces deployed in South Ossetia in accordance with the Sochi Agreement of 1992. Russia claimed that in the morning of 8 August 2008 two Russian peacekeepers were killed and five wounded by the Georgian attacks on the peacekeepers' premises in Tskhinvali. Georgia denied having conducted deliberate attacks against the Russian peacekeepers, arguing that the Georgian troops entering Tskhinvali were fired at from the Russian peacekeepers` compounds and that they had to return fire. The Mission does not have independent reports which could substantiate or deny the allegations of either side. Albeit, taking into account the existing dangerous conditions on the ground, casualties among the Russian PKF personnel were likely. As far as Russian and South Ossetian accusations of genocide are concerned, they became less frequent in later months as the alleged Georgian intent for genocide could not be proven. The number of casualties among the Ossetian civilian population turned out to be much lower than claimed at the beginning. Russian officials stated initially that about 2 000 civilians had been killed in South Ossetia by the Georgian forces, but later on the number of overall South Ossetian civilian losses of the August 2008 conflict was reduced to 162. On 10 August, the Georgian Government declared a unilateral ceasefire and its intention to withdraw Georgian forces from South Ossetia. This ceasefire, however, was not followed by the opposite side. Finally, by the night of 10 to 11 August, most of the Georgian forces had withdrawn from the territory of South Ossetia. They were followed by Russian troops who entered deeper into Georgian territory by crossing the administrative boundaries of both South Ossetia and Abkhazia and set up military positions in a number of Georgian towns, including Gori, Zugdidi, Senaki and Poti. During the final phase of military hostilities, Abkhaz units supported by Russian forces attacked the Georgian positions in the upper Kodori Valley and seized this territory, which had been vacated by the Georgian forces and most of the local Georgian population by 12 August 2008.

18.)   Россия назвала свою военную акцию в Грузии "операцией по принуждению к миру", в то время как Грузия назвала её "агрессией". Международное сообщество, включая таких ведущих игроков, как ЕС, избегало применять  какую-либо из формальных квалификаций. Однако существовало общее требование остановить  военные действия. 12 августа французский Президент Николя Саркози, в качестве Председателя Европейского Союза, посетил Москву и Тбилиси с намерением добиться прекращения военных действий. Был согласован план перемирия в шесть пунктов, предусматривающий, среди прочего, немедленное прекращение военных действий и возвращение сил к позициям, занимаемым ими до вооруженного конфликта. Однако, как говорят, российские и югоосетинские силы продолжали своё продвижение в течение нескольких дней после объявления августовского перемирия и заняли дополнительные территории, включая район Ахалгори, который находился под грузинским  управлением до конфликта в августе 2008 года, хотя и располагался в пределах административных границ Южной Осетии, проложенных в советский период. Большинство российских войск ушло со своих позиций за пределами административных границ Южной Осетии и Абхазии после 22 августа, некоторые  ушли только после достижения соглашения в Москве 8 сентября 2008 года, или даже позже - в начале октября 2008 года.  Предметом спора остается  полнота выполнения всеми сторонами двух вышеупомянутых соглашений. Однако следует отметить, что с соглашением, заключенным 8 сентября 2008 года, театр действий вышел из сферы военных операций и вернулся в область политических и дипломатическим действий. Они включили в себя ожесточенную дискуссию об ответственности за конфликт, которая началась раньше, чем полностью замолчали пушки.

18.) Russia called its military actions in Georgia a "peace enforcement operation", while Georgia called it an "aggression". The international community, including major actors such as the EU, was reluctant to enter into any formal qualifications. There was, however, a general call to stop the fighting. On 12 August, French President Nicolas Sarkozy, in his capacity as Chairman of the European Council, went to Moscow and Tbilisi in a move to stop the military hostilities. A six-point ceasefire plan was agreed upon, providing, inter alia, for the immediate cessation of hostilities and withdrawal of forces to the positions occupied prior to the armed conflict. However, the Russian and South Ossetian forces reportedly continued their advances for some days after the August ceasefire was declared and occupied additional territories, including the Akhalgori district which had been under Georgian administration until the August 2008 conflict, even if it is located within the administrative boundaries of South Ossetia as they had been drawn during the Soviet period. Most of the Russian troops withdrew from their positions beyond the administrative boundaries of South Ossetia and Abkhazia after 22 August, some of them only after an implementation agreement was reached on 8 September 2008 in Moscow or even as late as early October 2008. The full compliance by all parties with the above two agreements remains a matter of dispute. It should be noted, however, that with the implementation agreement concluded on 8 September 2008, the theatre of events ceased to be in the military sphere of operations and went back to the realm of political and diplomatic action. This included a fierce discussion of the responsibilities for the conflict, which started even before the guns had fallen completely silent.

19.)   Существует вопрос, было ли применение силы Грузией в Южной Осетии, начавшееся с артобстрела Цхинвали в течение ночи с 7 на 8 августа 2008 года, допустимо по международным нормам. Не было. Грузия осознавала, что запрет на использование силы применим к её конфликту в Южной Осетии и вытекает из специальных юридически обязательных международных документов, таких как Сочинское соглашение 1992 года и "Меморандум о мерах по обеспечению безопасности и укреплению взаимного доверия между сторонами в грузино-осетинском конфликте" 1996 года. Даже если предположить, что Грузия отражала атаку, например, в ответ на нападение Южной Осетии на поселки  региона с грузинским населением, согласно международному праву, её вооруженный ответ должен был быть как необходимым, так и пропорциональным. Невозможно признать, что артобстрел Цхинвали в течение большой части ночи ракетными системами залпового огня "Град" и тяжелой артиллерией удовлетворяют требованиям необходимости и пропорциональности для защиты поселков. Из незаконного характера грузинского военного нападения следует, что ответные оборонительные действия Южной Осетии соответствовали международному праву в терминах  законной самозащиты. Однако, любые операции югоосетинских сил, выходящие за рамки отражения грузинских военных атак, в особенности действия, совершенные  против этнических грузин внутри и вне Южной Осетии, необходимо рассматривать как нарушения Международного Гуманитарного Права и во многих случаях также и Законодательства в области прав человека. Кроме того, все югоосетинские боевые действия против грузинских вооруженных сил после достижения соглашения о перемирии от 12 августа 2008 года также являются незаконными.

19.) There is the question of whether the use of force by Georgia in South Ossetia, beginning with the shelling of Tskhinvali during the night of 7/8 August 2008, was justifiable under international law. It was not. Georgia had acknowledged that the prohibition of the use of force was applicable to its conflict in South Ossetia in specific legally binding international documents, such as the Sochi Agreement of 1992 or the 1996 Memorandum on Measures to Provide Security and Strengthen Mutual Trust between the Sides in the Georgian-South Ossetian Conflict. Even if it were assumed that Georgia was repelling an attack, e.g. in response to South Ossetian attacks against Georgian populated villages in the region, according to international law, its armed response would have to be both necessary and proportional. It is not possible to accept that the shelling of Tskhinvali during much of the night with GRAD multiple rocket launchers (MRLS) and heavy artillery would satisfy the requirements of having been necessary and proportionate in order to defend those villages. It follows from the illegal character of the Georgian military assault that South Ossetian defensive action in response did conform to international law in terms of legitimate self-defence. However, any operations of South Ossetian forces outside of the purpose of repelling the Georgian armed attack, in particular acts perpetrated against ethnic Georgians inside and outside South Ossetia, must be considered as having violated International Humanitarian Law and in many cases also Human Rights Law. Furthermore, all South Ossetian military actions directed against Georgian armed forces after the ceasefire agreement of 12 August 2008 had come into effect were illegal as well.

20.)   Есть, как минимум, еще один правовой вопрос, относящийся к началу конфликта, состоящий в том, можно ли оправдать использование Грузией силы против российских миротворцев на грузинской территории, то есть в Южной Осетии. Ответ снова отрицательный. Военной атаки России до начала грузинской операции не было. Комиссия не смогла найти подтверждений грузинским заявлениям о крупномасштабном присутствии российских вооруженных сил в Южной Осетии до грузинского наступления с 7 на 8 августа. Не может быть также проверено, была ли Россия на грани такого крупного нападения, несмотря на наличие подразделений и техники, делающих это легко осуществимым. Нет также никаких свидетельств в поддержку заявлений о том, что российские миротворцы в Южной Осетии вопиюще нарушали свои обязательства по соответствующим международным договорам, таким как Сочинское соглашение, и таким образом, возможно, утратили свой международно-правовой статус. Следовательно, применение силы Грузией против российских миротворческих сил в Цхинвали в ночь с 7 на 8 августа 2008 года противоречит международному праву.

20.) At least as far as the initial phase of the conflict is concerned, an additional legal question is whether the Georgian use of force against Russian peacekeeping forces on Georgian territory, i.e. in South Ossetia, might have been justified. Again the answer is in the negative. There was no ongoing armed attack by Russia before the start of the Georgian operation. Georgian claims of a large-scale presence of Russian armed forces in South Ossetia prior to the Georgian offensive on 7/8 August could not be substantiated by the Mission. It could also not be verified that Russia was on the verge of such a major attack, in spite of certain elements and equipment having been made readily available. There is also no evidence to support any claims that Russian peacekeeping units in South Ossetia were in flagrant breach of their obligations under relevant international agreements such as the Sochi Agreement and thus may have forfeited their international legal status. Consequently, the use of force by Georgia against Russian peacekeeping forces in Tskhinvali in the night of 7/8 August 2008 was contrary to international law.

21.)   При рассмотрении законности применения российской военной силы против Грузии, ответ должен быть дифференцирован. Российская реакция на грузинскую атаку может быть разделена на две фазы: первая - немедленная реакция с целью защиты российских миротворцев; вторая - вторжение российских вооруженных сил в Грузию, которое было осуществлено далеко за пределы административных границ Южной Осетии. В первом случае не вызывает больших сомнений то, что, если российские миротворцы подверглись нападению, Россия имела право защитить их, используя военные средства пропорционально нападению. Следовательно, российское использование силы в целях защиты во время первой фазы конфликта было бы законным. Во втором случае необходимо установить, была ли последующая кампания российских вооружённых сил в глубине Грузии необходима и пропорциональна с точки зрения защиты против первоначальной грузинской атаки. Хотя следует отметить, что определить, где должна быть проведена линия, не просто; тем не менее, как представляется, большая часть российских военных действий вышла далеко за пределы разумной обороны. Это относится ко всем видам массированных и продолжительных военных действий от бомбардировки верхней части Кодорского ущелья до разворачивания бронетанковых подразделений на обширной территории Грузии, возведения военных позиций вблизи главных грузинских городов, а также контролирования главных дорог и развертывания военно-морских сил в Чёрном море. Все это не может быть расценено даже как отдаленно соразмерное с угрозой российским миротворцам в Южной Осетии. Кроме того, непрерывные разрушения, которые происходили после соглашения о перемирии, не могут быть оправданы никаким образом. Поскольку такие продолжительные российские военные действия, перешедшие глубоко в Грузию, проводилось в нарушение международного права, из этого следует, что грузинские военные силы действовали в целях законной самозащиты согласно 51 Статье Устава ООН. Таким образом, в течение очень немногих дней картина законных и незаконных военных действий между главными участниками, Грузией и Россией, изменилась на противоположную.

21.) When considering the legality of Russian military force against Georgia, the answer needs to be differentiated. The Russian reaction to the Georgian attack can be divided into two phases: first, the immediate reaction in order to defend Russian peacekeepers, and second, the invasion of Georgia by Russian armed forces reaching far beyond the administrative boundary of South Ossetia. In the first instance, there seems to be little doubt that if the Russian peacekeepers were attacked, Russia had the right to defend them using military means proportionate to the attack. Hence the Russian use of force for defensive purposes during the first phase of the conflict would be legal. On the second item, it must be ascertained whether the subsequent Russian military campaign deeper into Georgia was necessary and proportionate in terms of defensive action against the initial Georgian attack. Although it should be admitted that it is not easy to decide where the line must be drawn, it seems, however, that much of the Russian military action went far beyond the reasonable limits of defence. This holds true for all kinds of massive and extended military action ranging from the bombing of the upper Kodori Valley to the deployment of armoured units to reach extensive parts of Georgia, to the setting up of military positions in and nearby major Georgian towns as well as to control major highways, and to the deployment of navy units on the Black Sea. All this cannot be regarded as even remotely commensurate with the threat to Russian peacekeepers in South Ossetia. Furthermore, continued destruction which came after the ceasefire agreement was not justifiable by any means. It follows from this that insofar as such extended Russian military action reaching out into Georgia was conducted in violation of international law, Georgian military forces were acting in legitimate self-defence under Article 51 of the UN Charter. In a matter of a very few days, the pattern of legitimate and illegitimate military action had thus turned around between the two main actors Georgia and Russia.

22.)  Возможно ли расценить применение силы Россией в качестве "гуманитарной интервенции" с целью защиты мирных граждан Южной Осетии? Прежде всего, среди экспертов-юристов это очень спорный вопрос: существуют или нет какие-либо оправдания для гуманитарной интервенции. Однако можно предположить, что, гуманитарное вмешательство с целью предотвращения нарушения прав человека за границей позволено только при очень ограниченных обстоятельствах, если вообще позволено. Среди ведущих держав особенно Россия последовательно и постоянно возражала против любого оправдания интервенции НАТО в Косово в качестве гуманитарной интервенции. Следовательно, она не может ссылаться на предположительный мотив с таким названием для оправдания собственной интервенции на грузинской территории. Плюс к этому, как непосредственно сопредельное государство, Россия имеет собственные важные политические и иные интересы в Южной Осетии и данном регионе. При таком сочетании гуманитарная интервенция не может признаваться вообще.

22.) Could the use of force by Russia then possibly be justified as a "humanitarian intervention", in order to protect South Ossetian civilians? To begin with, it is a highly controversial issue among legal experts whether there is any justification or not for humanitarian intervention. It might be assumed, however, that humanitarian intervention to prevent human rights violations abroad is allowed only under very limited circumstances, if at all. Among major powers, Russia in particular has consistently and persistently objected to any justification of the NATO Kosovo intervention as a humanitarian intervention. It can therefore not rely on this putative title to justify its own intervention on Georgian territory. And as a directly neighbouring state, Russia has important political and other interests of its own in South Ossetia and the region. In such a constellation, a humanitarian intervention is not recognised at all.

23.)  Наконец, Российская Федерация ссылалась на необходимость защитить своих собственных граждан, проживающих в Южной Осетии. В соответствии со Статьей 61 (2) Российской конституции "Российская Федерация гарантирует своим гражданам защиту и покровительство за ее пределами". Также верно и то, что начиная с 1945 года многие страны провели военные акции, ссылаясь на необходимость защитить своих собственных граждан за границей. Во многих случаях законность данных акций оспаривалась. Не существует никакого общепринятого закона, дозволяющего такие действия. Если это вообще допустимо, такие действия следовало бы ограничивать по территории и по продолжительности  и сосредоточивать исключительно на спасении и эвакуации своих граждан. В рассматриваемом случае, акция не была сосредоточена исключительно и единственно на спасении и эвакуации российских граждан, но в значительной степени превзошла этот порог и переросла в расширенную военную операции на значительной части Грузии. Следовательно, нужно прийти к заключению, что российские военные действие вне Южной Осетии проводились с существенным нарушением международного права. 

23.) Finally, the Russian Federation invoked the need to protect its own citizens living in South Ossetia. Under Article 61 (2) of the Russian constitution "the Russian Federation guarantees its citizens defence and patronage beyond its boundaries". It is also true that since 1945, numerous states have led military actions by pointing to the need to protect their own nationals abroad. In many cases the legality of these actions was disputed. There is no customary law allowing such actions. If at all, such actions should be limited in scope and duration and exclusively focused on rescuing and evacuating nationals. In the case at hand, the action was not solely and exclusively focused on rescuing and evacuating Russian citizens, but largely surpassed this threshold by embarking upon extended military operations over large parts of Georgia. Consequently, it must be concluded that the Russian military action outside South Ossetia was essentially conducted in violation of international law.

24.)   Наконец, исследованию должны подвергнуться военные действия, имевшие место в верхней части Кодорского ущелья. Московское соглашение о прекращении огня и разделении сил 1994 года, которое было подписано также и абхазской стороной, предусматривало, что "стороны будут неукоснительно соблюдать прекращение огня на суше, море и в воздушном пространстве и будут воздерживаться от всех военных действий друг против друга". Поскольку верхняя часть Кодорского ущелья по условиям Московского Соглашения не входила в подконтрольную Абхазии территорию, нападение на неё абхазскими подразделениями при поддержке российских является незаконным использованием силы, запрещённым как Соглашением о прекращении огня, так и Статьей 2 (4) Устава ООН, а также вооруженным нападением на Грузию в соответствии со Статьей 51 Устава ООН. В то же время использование силы Грузией для обороны от нападения, было оправданным в плане законной самозащиты. Абхазское руководство, тем не менее, представило четыре различных объяснения в попытке оправдать свою военную операцию. Абхазия утверждала, что военная операция была начата, "чтобы освободить Кодорское ущелье", а также что она должна была быть проведена, чтобы положить конец террористическим атакам на гражданское население. Далее утверждалось, что абхазская операция была необходима, чтобы предвосхитить неизбежную военную операцию Грузии против Абхазии, и, наконец, Абхазия считала себя обязанной открыть "второй фронт" в соответствии с Договором о дружбе и сотрудничестве с Южной Осетией от 19 сентября 2005 года. Однако ни одно из данных объяснений не может считаться ни фактически доказанным, ни юридически значимым. Следовательно, использование силы Абхазией не было оправданным с точки зрения международного права. То же применимо к  российской поддержке этих действий. Завершая обсуждение вопроса об использовании силы в конфликте августа 2008 года, следует под конец обратить внимание на неоднократные случаи угрозы применения силы, исходившие от одной или другой стороны накануне августовского конфликта. Следует отметить, что Статья 2 (4) Устава ООН, так же как соответствующие Соглашения о прекращении огня требуют, чтобы государства и стороны конфликта воздержались не только от применения силы, но и воздерживались явным образом от угроз применения силы. Угрозы такого рода одновременно не соответствуют Статье 2 (3) Устава, которая предусматривает обязательство улаживать конфликты мирным способом. Угрозы применения силы от всех сторон были, следовательно, незаконными и поэтому нарушающими международное право.

24.) Finally the military action that took place in the upper Kodori Valley must come under scrutiny. The Moscow Agreement on a Ceasefire and Separation of Forces of 1994, which had been signed also by the Abkhaz side, stipulated that "The parties shall scrupulously observe the ceasefire on land, at sea and in the air and shall refrain from all military actions against each other". As the upper Kodori Valley did not belong to the Abkhaz-controlled territory under the provisions of the Moscow Agreement, the attack against it by Abkhaz units supported by Russian forces constituted an illegal use of force as prohibited by the Ceasefire Agreement and Article 2 (4) of the UN Charter and also an armed attack against Georgia in the sense of Article 51 of the UN Charter. The use of force by Georgia in defence of the attack was at the same time justified in terms of legitimate self-defence. The Abkhaz leadership gave, however, four different explanations in an attempt to justify its military operation. Abkhazia claimed that the military operation was launched "to liberate the Kodori Valley" and also that it had to be carried out to abort terrorist attacks against the civilian population. It further claimed the Abkhaz operation was necessary to pre-empt an imminent military operation by Georgia against Abkhazia, and finally Abkhazia deemed itself obliged to open a "second front" in accordance with its Treaty on Friendship and Cooperation with South Ossetia of 19 September 2005. However, none of these explanations can be considered as substantiated in fact or as legally valid. Hence the use of force by Abkhazia was not justified under international law. The same applies for the Russian support of these actions. Concluding the discussion on the use of force in the August 2008 conflict, a final look should be given to the repeated instances of threat of force by one side or the other before the beginning of the August 2008 conflict. It should be noted that Article 2 (4) of the UN Charter as well as the relevant ceasefire agreements require that states and parties to the conflict not only refrain from the use of force but explicitly also from the threat of force. Threats of this nature are equally not in conformity with Article 2 (3) of the Charter, which stipulates the obligation to settle conflicts peacefully. The threats of force by all sides were consequently illegal and as such, violated international law.

25.)   Хотя верным является то, что политические и военные события, их развитие, равно как юридическое значение и соответствие международному праву привлекают внимание тех, кто делает политику, но, в то же время, верным является и то, что большинство людей, непосредственно вовлеченных в конфликт, запоминают в первую очередь и прежде всего человеческие бедствия и страдания. Во время вооруженного конфликта в августе 2008 года, к сожалению, было много преступлений, совершённых в нарушение Международного Гуманитарного Права и Законодательства в области прав человека. Помимо актов, совершённых в ходе пятидневных боевых действий с 7/8 по 12 августа, были совершены дополнительные акты после вступления перемирия в силу, что вызывает серьезную обеспокоенность по возможности контроля ситуации со стороны тех сил, которые  несут совместную ответственность по выполнению своего долга по обеспечению защиты гражданского населения. Большинство нарушений во время конфликта в августе 2008 года и спустя недели после перемирия, были совершены в Южной Осетии и в смежной, так называемой буферной зоне. В отличие от этого, в верхней части Кодорского ущелья и Абхазии сообщалось о немногих нарушениях. Это исключение, однако, не распространяется на ситуацию с этническими грузинам в Гальском районе Абхазии и в верхней части Кодорского ущелья, где их права как меньшинств, как представляется, подвергаются опасности.

25.) While it is true that political and military events and developments, together with their legal implications under international law, attract the attention of policy-makers, it is also true that most people directly involved in the conflict remember human fates and human suffering first and foremost. The August 2008 armed conflict unfortunately saw many crimes committed in violation of International Humanitarian Law and Human Rights Law. Beyond those acts committed during the five days of hostilities from 7/8 to 12 August, additional acts were perpetrated after the ceasefire came into effect, raising serious concerns about the co-responsibility of those forces in control of the situation, whose duty it was to protect the civilian population. Most of the violations committed during the August 2008 conflict and weeks after the ceasefire were committed in South Ossetia and in the adjacent so-called buffer zone. By contrast, few violations were reported in the upper Kodori Valley and Abkhazia. This exception does not relate, however, to the situation of ethnic Georgians in the Gali district of Abkhazia and the upper Kodori Valley, where their rights as a minority seem to be endangered.

26.)  Что касается конфликта в Южной Осетии и смежных районах территории Грузии, Комиссия установила, что все стороны конфликта - грузинские силы, российские силы и югоосетинские силы - совершали нарушения Международного Гуманитарного Права и Законодательства в области прав человека. Многочисленные нарушения были совершены югоосетинскими нерегулярными вооруженными группами, добровольцами или наемниками или вооруженными лицами. Трудно, однако, идентифицировать ответственность и этих преступников и их преступлений. Тот факт, что и грузинские и российские силы во многих случаях использовали однотипное вооружение, усложняет в дальнейшем бесспорное определение ответственности за действия. Если бы не трудности с идентификацией и отнесением, многие из этих действий по своим признакам могли бы быть описаны как военные преступления.

26.) As for the conflict in South Ossetia and adjacent parts of the territory of Georgia, the Mission established that all sides to the conflict - Georgian forces, Russian forces and South Ossetian forces - committed violations of International Humanitarian Law and Human Rights Law. Numerous violations were committed by South Ossetian irregular armed groups, by volunteers or mercenaries or by armed individuals. It is, however, difficult to identify the responsibilities for and the perpetrators of these crimes. The fact that both Georgian and Russian forces in many cases used similar armament further complicates the attribution of certain acts. If it were not for the difficulties of identification and attribution, many of these acts have features which might be described as war crimes.

27.)   Российское и Югоосетинское обвинение Грузии в геноциде было наиболее серьезным из сделанных заявлений. Имелась срочная необходимость исследовать это утверждение, вследствие серьезного смыслового содержания, которое вызывает термин геноцид в общественном мнении и сознании, а также из-за очень специфичного юридического значения, влекущего серьезные последствия согласно международному праву. После тщательного рассмотрения фактов в свете соответствующего закона, Комиссия, на основании имеющихся сведений, приходит к заключению, что ни одно из утверждений о геноциде, совершённом грузинской стороной в ходе конфликта в августе 2008 года и в последующем, не основано ни на юридических доказательствах, ни на фактических свидетельствах. Этот результат исследования, главным образом, базируется на том факте, что международное право в случае геноцида требует доказанности специального намерения совершить геноцид. Отсюда вытекает, что следует предпринять меры, такие как образовательные и общественные информационные инициативы, которые обеспечат, чтобы неподтвержденные заявления о геноциде в дальнейшем не подпитывали напряжённость и не поощряли актов мести. Однако, что касается утверждений об этнической чистке, проведённой югоосетинскими вооруженными силами или нерегулярными вооруженными группами, то Комиссия обнаружила следы принудительного перемещения этнических грузин, которые оставались в своих домах после начала боевых действий. Кроме того, имеются свидетельства систематического грабежа и уничтожения этнических грузинских деревень в Южной Осетии. Следовательно, некоторое количество деталей позволяет предположить, что против этнических грузин в Южной Осетии действительно была применена этническая чистка, как во время, так и после конфликта в августе 2008 года. Даже во время написания данного отчёта ситуация в районе Ахалгори на юго-востоке Южной Осетии продолжает оставаться поводом для беспокойства, так как этнические грузины все еще покидают эту область.

27.) The Russian and South Ossetian charge of genocide against Georgia was one of the most serious allegations made. There was an urgent need to examine this allegation, due to the grave connotations conjured by the term genocide in public opinion and conscience, and also to its very specific legal definition and to the ensuing serious consequences under international law. After having carefully reviewed the facts in the light of the relevant law, the Mission concludes that to the best of its knowledge allegations of genocide committed by the Georgian side in the context of the August 2008 conflict and its aftermath are neither founded in law nor substantiated by factual evidence. This finding is mainly based on the fact that international law requires proof of specific intent for the crime of genocide to be constituted. It follows from this, that measures such as educational and public information initiatives should be taken to ensure that unfounded allegations of genocide do not further fuel tensions or encourage acts of revenge. With regard to allegations of ethnic cleansing committed by South Ossetian forces or irregular armed groups, however, the Mission found patterns of forced displacements of ethnic Georgians who had remained in their homes after the onset of hostilities. In addition, there was evidence of systematic looting and destruction of ethnic Georgian villages in South Ossetia. Consequently, several elements suggest the conclusion that ethnic cleansing was indeed practised against ethnic Georgians in South Ossetia both during and after the August 2008 conflict. Even at the time of the writing of this Report, the situation in the Akhalgori district at the southeast end of South Ossetia continues to be a matter of concern, as ethnic Georgians are still leaving the region.

28.)   Что касается условий Международного Гуманитарного Права по ведению боевых действий и защите мирного населения, рассматриваемые нарушения главным образом касаются жестокого обращения с людьми, уничтожения собственности и принудительного перемещения. Более конкретно нарушения включают неизбирательное применение огня в плане типа используемого вооружения и его предназначения, недостаток адекватной защиты со стороны России и Грузии, широко распространённые кампании грабежа и уничтожения этнических грузинских населённых пунктов югоосетинами, а также жестокость, преступления, связанные с половой принадлежностью, включая изнасилования, надругательства, захват заложников и произвольные аресты, наряду с невыполнением российскими силами функций по предотвращению и прекращению нарушений югоосетинских сил, нерегулярных вооружённых групп и вооружённых лиц до и после перемирия в Южной Осетии и смежных районах. Добавляет серьёзности ситуации наличие значительного потока внутренне перемещённых лиц (IDPs) и беженцев. Согласно сообщениям, порядка 135 000 человек покинули свои дома, большей частью из Южной Осетии и смежных районов. В то время как большинство людей бежало на другие территории Грузии, значительное число также искало убежища и в России. Большинство бежало из-за опасностей и нестабильности, связанной с конфликтной ситуацией. Но также были отмечены и многочисленные случаи принудительного перемещения в нарушение Международного Гуманитарного права и Законодательства в области прав человека. Более 35 000 внутренне перемещённых лиц и беженцев не надеются вернуться в свои дома в обозримом будущем вследствие продолжающейся небезопасности ситуации или уничтожения их домов и собственности. Необходимо подчеркнуть, что Южная Осетия и Абхазия, наряду с Россией, должны принять соответствующие меры, гарантирующие, что внутренне перемещённые лица и беженцы, включая беженцев после конфликтов начала 1990-х, смогут вернуться в свои дома без всяких условий, кроме установленных соответствующими международными стандартами, и что Грузия также должна уважать принцип возвращения, основанный на свободном личном решении перемещенных лиц.

28.) As regards the provisions of International Humanitarian Law on the conduct of hostilities and the protection of non-combatants, the violations in question mainly concern the ill-treatment of persons, the destruction of property and forced displacement. More specifically the violations include indiscriminate attacks in terms of the type of weaponry used and their targeting, the lack of adequate protection by Russia and Georgia, widespread campaigns of looting and destruction of ethnic Georgian settlements by South Ossetians, as well as ill-treatment, gender-related crime including rape, assault, hostage-taking and arbitrary arrests, together with the failure by Russian forces to prevent and stop violations by South Ossetian forces, armed irregular groups and armed individuals before and after the ceasefire in South Ossetia and the adjacent territories. Adding to the severity of the situation, there was a considerable flow of internally displaced persons (IDPs) and refugees. Reportedly about 135 000 persons fled their homes, most of them from regions in and near South Ossetia. While most persons fled to other parts of Georgia, a significant number also sought refuge in Russia. The majority fled because of the dangers and the insecurity connected to the conflict situation. But also numerous cases of forced displacements in violation of International Humanitarian and Human Rights Law were noted. More than 35 000 IDPs/refugees are not expected to return to their homes in the foreseeable future, owing to the continued insecurity of the situation or to the destruction of their homes and property. It needs to be stressed that both South Ossetia and Abkhazia, together with Russia, must take appropriate measures to ensure that IDPs/refugees, including those from the conflicts of the early 1990s, are able to return to their homes with no conditions imposed other than those laid down in relevant international standards, and that Georgia must respect the principle of return based on free individual decisions by the displaced persons.

29.)   Реактивные системы залпового огня (РСЗО) "Град" и кассетные боеприпасы - два типа вооружения, которое считаются наиболее опасными для мирного населения в силу их неизбирательного поражающего эффекта. Что касается использования кассетных боеприпасов, Грузия признала их применение только в определенных военных целях, тогда как Россия утверждала, что Грузия использовала их также и против гражданских объектов. Россия отрицала использование кассетных боеприпасов, несмотря на ряд независимых сообщений, подтверждающих такое использование, включая следственную комиссию, организованную голландским Министерством иностранных дел с целью расследовать гибель голландского журналиста в Гори 12 августа 2008 года. Касательно использования ракет "Град" имеются такие же противоречия. Грузия утверждает, что "Град" применялся только в одном из городских районов Цхинвали по сугубо военным целям, таким как югоосетинская артиллерия, тогда как наблюдатели ОБСЕ и другие независимые источники подтверждают массированный артобстрел реактивными системами залпового огня и артиллерийскими орудиями также и других районов Цхинвали в ночь с 7 на 8 августа 2008 года. Сообщения организаций Международная Амнистия и Наблюдение за правами человека также подтверждают это. Это может указывать на то, что во время грузинского наступления на Цхинвали использовались как кассетные боеприпасы безотносительно масштаба, так и РСЗО "Град", то есть атаки грузинских сил были неизбирательными вследствие не поддающегося контролю эффекта такого вооружения и его использования на населённой территории. Имеются также некоторые признаки и, следовательно, вопросы относительно российского использования кассетных боеприпасов в военных нападениях на Гори и возможно в других местах.

29.) GRAD multiple rocket launching systems and cluster munitions are the two types of weaponry considered particularly dangerous for non-combatants because of their indiscriminate deadly effects. As far as the use of cluster munitions is concerned, Georgia has admitted their use only for specific military purposes, whereas Russia claimed that Georgia used them also against civilian targets. Russia has denied the use of cluster munitions, in spite of several independent reports confirming such use, including a commission of inquiry set up by the Dutch Ministry of Foreign Affairs in order to investigate the death of a Dutch journalist in Gori on 12 August 2008. There are similar contradictions relating to the use of GRAD rockets. Georgia claims that GRAD were only used against strictly military targets such as South Ossetian artillery in one of the Tskhinvali city districts, whereas OSCE observers and other independent sources confirm the massive shelling of other parts of Tskhinvali as well during the night of 7/8 August 2008, both from multiple launch rocket systems and artillery pieces. Reports from Amnesty International and Human Rights Watch also confirm this. This would indicate that during the Georgian offensive on Tskhinvali cluster munitions on whatever scale and GRAD MLRS were both used, amounting to indiscriminate attacks by Georgian forces, owing to the uncontrollable effects of such weaponry and its use in a populated area. There are also some indications and consequently concerns regarding Russian use of cluster munitions in military attacks on Gori and possibly elsewhere.

30.)  Имелись ли способы избежать конфликта? Действительно, за эти годы предпринимались мирные усилия, и даже возникали ситуации, при которых мирное урегулирование казалось не таким отдалённым как прежде. Даже при том, что эти усилия потерпели неудачу, они все ещё преподносят уроки для всех заинтересованных. Отправным пунктом таких планов во всех случаях являлось то, что любой вид урегулирования должен достигаться, прежде всего, через грузинскую конституционную реформу, учитывающую значительную степень автономии Абхазии и Южной Осетии в пределах федеральной Грузии. На переговорах относительно политического статуса этих двух образований стороны имели выбор вариантов федерализма. Грузинское правительство выступало в пользу так называемого асимметричного федерализма, при котором одни субъекты федерации пользовались бы большими полномочиями, чем другие. По этой модели Абхазия получала бы больший уровень автономии, чем Южная Осетия. Однако абхазская и югоосетинская стороны имели жесткие предпочтения - если их первоначальный выбор независимости оказался бы невозможным – в пользу конфедерации. При конфедеративной модели их суверенитет был бы международно признан, и это в принципе, как они полагали, давало бы им право выхода. Такая комбинация слабого федерального управления и высоких полномочий для составляющих государств была непривлекательна для грузинских властей. Грузины также опасались, что, даже если раскол не осуществится немедленно, составляющие государства с их интересами или даже с их возможными обидами могли бы использоваться внешними силами в качестве подходящего рычага для постоянного вмешательства во внутренние дела Грузии.

30.) Could there have been ways to avoid the conflict? It is true that peace efforts had been made over the years and there were even situations in which a peaceful settlement appeared to be less remote than before. Even though these efforts had failed, they still provide lessons for all concerned. The point of departure of all such plans had always been that any kind of settlement would have to be achieved, first of all, through Georgian constitutional reform, allowing for a meaningful degree of autonomy of Abkhazia and South Ossetia within a federal Georgia. In the negotiations on the political status of these two entities, the parties had a choice of variants of federalism. The Georgian Government was in favour of a so-called asymmetrical federalism, in which one constituent state would enjoy more powers than the other. Under this model, Abkhazia would receive a higher level of autonomy than South Ossetia. However, the Abkhaz and South Ossetian sides had a strong preference - if their first choice for independence should prove to be impossible -for a confederation. Under the confederate model, their sovereignty would be recognised internationally and this in principle, would give them the right to secede, as they saw it. This combination of a weak federal government and sovereign powers for the member states was not appealing to the Georgian authorities. The Georgians were also afraid that, even if secession did not materialise immediately, the constituent states and their interests or even their possible grievances could be used as convenient levers by an outside power for constant intervention into Georgia's internal affairs.

31.)   В течение многих лет мирные усилия, включая предпринятые этими тремя сторонами, а также международным сообществом, имели положительное воздействие на региональный мир и стабильность. Были также периоды грузино-абхазского и грузино-осетинского восстановления отношений и построения доверия и взаимных связей. Одновременно с процессом грузино-абхазской и грузино-осетинской разрядки и нормализации, продолжался также и другой процесс: постепенного уплотнения связей между этими двумя территориями и Российской Федерацией. Этот второй процесс, более заметный после 1999 года и ускоренный весной 2008 года, казался более сильным, чем первый. Описанное грузинами в ряде случаев как ползучая российская аннексия Абхазии и Южной Осетии, это уплотнение связей, возможно, увеличило грузинское беспокойство при остановленном мирном процессе и затянувшихся неудачах в достижении всестороннего урегулирования.

31.) For a number of years the peace efforts, including those undertaken by the three parties and the international community, had a positive effect on regional peace and stability. There were also periods of Georgian-Abkhaz and Georgian-Ossetian rapprochement and the building of trust and mutual ties. Simultaneously with the process of Georgian-Abkhaz and Georgian-Ossetian détente and normalisation, another process was also going on: that of the gradual tightening of links between these two territories and the Russian Federation. This second process, more visible after 1999 and accelerated in the spring of 2008, appeared stronger than the first. Described by the Georgians on a number of occasions as the "creeping Russian annexation of Abkhazia and South Ossetia," this tightening of links may have increased the Georgian frustration at the stalled peace processes and protracted failure to arrive at a comprehensive settlement.

32.)   Несмотря на реальные или мнимые интересы третьих сторон, одним из недостатков мирного процесса в Южной Осетии и Абхазии 1992 - 2006 гг., казалось, был тот факт, что грузинская, абхазская и югоосетинская стороны сконцентрировались в значительной степени на внешних аспектах и игроках, не уделяя достаточного внимания построению взаимного доверия и поискам примирения. В 2006 - 2008 гг. грузины сместили более сильный акцент на двустороннее сотрудничество и переговоры с Цхинвали и Сухуми, но путь к достижению, который они выбрали - уменьшение политической роли Москвы в мирных переговорах и российских миротворцев на местах  - не был привлекательным для абхазской и осетинской сторон, которые видели в Российской Федерации главного гаранта своей безопасности. С другой стороны, абхазские и осетинские требования этого периода грузинских гарантий неприменения силы и других односторонних уступок (вывод грузинских сил безопасности из верхней части Кодорского ущелья и т.д.), как предварительные условия для любого возобновления мирного процесса, также едва ли могли расцениваться как конструктивные, особенно в контексте публичных призывов некоторых абхазских лидеров к насильственному захвату ("освобождению") управляемой грузинами верхней части Кодорского ущелья.

32.) Notwithstanding the real or perceived interests of the third parties, one of weaknesses of the peace processes in South Ossetia and Abkhazia in 1992 - 2006 seemed to be the fact that the Georgian, Abkhaz and South Ossetian sides concentrated heavily on external aspects and players without paying sufficient attention to building mutual trust and promoting reconciliation. In 2006 - 2008 the Georgians did put stronger emphasis on bilateral cooperation and talks with Tskhinvali and Sukhumi, but the way in which they chose to do this - by decreasing Moscow's political role in the peace negotiations and that of the Russian peacekeepers on the ground - was not appealing to the Abkhaz and Ossetian sides, who regarded the Russian Federation as their main security guarantor. On the other side, the Abkhaz and Ossetian demands in this period for Georgian guarantees of the non-use of force and other unilateral concessions (the withdrawal of the Georgian security forces from the upper Kodori Valley, etc.), as preconditions for any resumption of the peace process, could hardly be regarded as constructive either, especially in the context of public calls by some Abkhaz leaders for the forcible seizure ("liberation") of the Georgian-administered upper Kodori Valley.

33.)   Как державе с традиционно сильными связями и вполне очевидными важными политическими, экономическими и оборонными интересами в этом регионе, России предоставили роль координатора в грузино-абхазском и грузино-осетинском переговорных процессах, а также стороны, обеспечивающей  наличие миротворческих сил. Эта формула, которая, по-видимому, соответствует правилам "реальной политики", серьезно затронула существующее политическое равновесие в регионе. На практике это означало, что оба этих конфликта не могли быть разрешены изолировано, так чтобы должным образом были согласованы только грузинские, абхазские и осетинские интересы, что интересы России также должны были быть удовлетворены. В моменты обострения напряжённости в регионе Москва проясняла, особенно с 2006 года, что она не будет бездействовать в случае грузинских боевых действий против Южной Осетии или Абхазии. С точки зрения многих грузин, российская политика, особенно с 2004 года и далее - включая формализацию связей с отколовшимися территориями, предоставление российских паспортов их населению и заявления об использовании Косовского прецедента в качестве основания для признания Южной Осетии и Абхазии - была более озабочена защитой собственных интересов, чем взятой на себя ответственностью нейтрального посредника. Российские миротворцы также рассматривались как в значительной степени защитное кольцо, позади которого сепаратистские образования создавали свои институты. В ситуации ухудшения российско-грузинских отношений становилось все труднее и труднее найти приемлемый компромисс, уравновешивающий вышеупомянутый треугольник участников и интересов. Значительно превосходящий политический и военный вес России нарушил равновесие, которое могло бы стать возможным в иной ситуации, если вообще могло, в плане урегулирования спора между Тбилиси и его двумя отколовшимися провинциями.

33.) As a power with traditionally strong links to the region and understandably enough, important political, economic and security interests there, Russia was given the role of facilitator in the Georgian-Abkhaz and the Georgian-Ossetian negotiation processes, and that of a provider of peacekeeping forces. This formula, while seemingly in line with the rules of Realpolitik, seriously affected the existing political equilibrium in the region. It meant in practice that these two conflicts could be settled not alone, when the sole interests of the Georgians, the Abkhaz and the Ossetians were duly reconciled, but that the interests of Russia had to be satisfied as well. At moments of increased tensions in the area Moscow had made it clear, particularly since 2006, that it would not stand idle in the event of Georgian military action against South Ossetia or Abkhazia. In the view of many Georgians, the Russian policy, especially from 2004 onwards - including the formalising of links with the breakaway territories, the granting of Russian passports to their populations, and declarations about using the Kosovo precedent as a basis for the recognition of South Ossetia and Abkhazia - was more concerned with the protection of its own interests than with the assumption of its responsibility as an honest broker. The Russian peacekeepers were also regarded as being largely a protective ring behind which secessionist entities were developing their institutions. In a situation of worsening Russian-Georgian relations, it became more and more difficult to find an acceptable compromise balancing the above triangle of actors and interests. The vastly superior political and military weight of Russia toppled the balance of what might have been possible otherwise, if at all, in terms of arrangements between Tbilisi and its two breakaway provinces.

34.)  С грузинской стороны, учреждение в Грузии альтернативной югоосетинской и абхазской администрации отколовшихся областей в 2006 году рассматривалось многими как наиболее спорный шаг Тбилиси в процессе решения конфликта. Это могло быть мотивировано несколькими соображениями. Одно из них, вероятно, было связано с продолжающимися спорами вокруг Косово, и предупреждениями Москвы, что она может признать Абхазию и Южную Осетию, если независимость Косово будет признана западными державами. Поскольку значительная часть территорий Южной Осетии и Абхазии находились под формальным контролем про-грузинских администраций, грузинское руководство, возможно, могло видеть в этом профилактическую меру, затрудняющую российское признание двух сепаратистских провинций и делающую его менее выполнимым. Другим соображением могло быть создание на местах привлекательных примеров альтернативных администраций, получающих щедрую поддержку от Тбилиси.

34.) On the Georgian side, the establishment by Georgia of alternative South Ossetian and Abkhaz administrations in the breakaway regions in 2006 was regarded by many as the most controversial move by Tbilisi in the conflict resolution process. It may have been motivated by several considerations. One of them may have been related to the ongoing controversies over Kosovo, and Moscow's warnings that it would recognise Abkhazia and South Ossetia if Kosovo's independence was recognised by Western powers. For considerable parts of the territories of South Ossetia and Abkhazia to be under the formal control of pro-Georgian administrations may, therefore, have been regarded by the Georgian leadership as a preventive measure, aimed at making Russian recognition of the two separatist provinces more difficult and therefore less feasible. Another consideration may have been to bring into place attractive examples of alternative administrations receiving generous support from Tbilisi.

35.)   Международный контекст, в котором разворачивались события, был в дальнейшем осложнён решениями относительно независимости Косова, а также последующим саммитом НАТО на высшем уровне в Бухаресте в апреле 2008 года, с обещанием будущего членства Грузии в НАТО, но без каких-либо немедленных шагов по принятию. Решение Российской Федерации (март 2008 года) о выходе из режима санкций СНГ против Абхазии от 1996 года, а также об установлении прямых отношений с абхазской и югоосетинской сторонами во многих сферах (апрель 2008 года) добавили новое измерение к уже сложной ситуации в регионе. Нехватка своевременного и достаточно решительного действия международного сообщества, и до некоторой степени неинновационный подход к мирному процессу, принятый международными организациями, внёс свой вклад в разворачивающийся кризис. Таким образом, накопление ряда ошибок, неправильных восприятий и упущенных возможностей от всех сторон привели к той точке, когда опасность вспышки насилия стала реальной. В отличие от событий, имевших место в начале 1990-х, произошедшее в августе 2008 года не являлось больше локализованным конфликтом в отдаленной части мира, а стало короткой, ожесточённой вооруженной конфронтацией между Россией и Грузией, боровшихся как на поле боя, так и в прямом эфире, и чреватой серьёзными международными последствиями.

35.) The international context in which events were unfolding was further complicated by decisions on Kosovo´s independence, and also following the Bucharest NATO summit of April 2008, with its promise of Georgia´s future NATO membership, but without any immediate steps for admission. The decision by the Russian Federation to withdraw the 1996 CIS restrictions on Abkhazia (March 2008) and to authorise direct relations with the Abkhaz and South Ossetian sides in a number of fields (April 2008), added another dimension to an already complex situation in the area. The lack of timely and sufficiently determined action by the international community, and to some degree the non-innovative approach to the peace process adopted by international organisations, contributed to the unfolding crisis. Thus a series of mistakes, misperceptions and missed opportunities on all sides accumulated up to a point where the danger of an explosion of violence became real. Unlike events which had taken place in the early 1990s, what was about to happen in August 2008 was no longer a localised conflict in a remote part of the world but a short, bitter armed confrontation between Russia and Georgia, fought on the battlefield but also on live television, and fraught with major international implications.

36.)  Этот Отчет показывает, что любые объяснения истоков конфликта не могут фокусироваться исключительно на артиллерийской атаке на Цхинвали в ночь с 7 на 8 августа, на развившемся из неё сомнительном грузинском наступлении на Южную Осетию и на действиях российских вооружённых сил. Оценка также должна охватывать нарастание военной ситуации в течение предыдущих лет и установившуюся напряжённость в месяцы и недели, непосредственно предшествующие вспышке боевых действий. Необходимо принять во внимание и годы провокаций, взаимных обвинений, военных и политических угроз и актов насилия как внутри, так и вне зоны конфликта. Также следует учесть воздействие принудительной политики и дипломатии великой державы против маленького и непокорного соседа, наряду со склонностью маленького соседа перегибать палку и действовать в разгар ситуации без тщательного просчёта окончательного результата, не говоря уже о его опасениях возможной безвозвратной потери значительной части своей территории через ползучую аннексию. Мы также с сожалением отмечаем эрозию уважения к установившимся принципам международного права, таким как территориальная целостность, и в то же самое время возросшую готовность всех сторон прибегать к использованию силы как к средству достижения политических целей и предпринимать односторонние действия, вместо того, чтобы искать решение путем переговоров, каким бы трудным и тяжёлым не оказался бы переговорный процесс. И, наконец, мы видим длинный отголосок человеческого страдания и горя, вызванного боевыми действиями. Где лежит ответственность за всё случившееся? В общем и целом, конфликт проистекает из обилия причин, включая различные временные пласты и комбинации действий. В то время как установить авторство некоторых важных событий и решений, отметивших его течение, вполне возможно, нет никакого способа возложить полную ответственность за конфликт на какую-либо одну из сторон. Они все потерпели провал, и должны нести ответственность за устранение последствий.

36.) This Report shows that any explanation of the origins of the conflict cannot focus solely on the artillery attack on Tskhinvali in the night of 7/8 August and on what then developed into the questionable Georgian offensive in South Ossetia and the Russian military action. The evaluation also has to cover the run-up to the war during the years before and the mounting tensions in the months and weeks immediately preceding the outbreak of hostilities. It must also take into account years of provocations, mutual accusations, military and political threats and acts of violence both inside and outside the conflict zone. It has to consider, too, the impact of a great power's coercive politics and diplomacy against a small and insubordinate neighbour, together with the small neighbour's penchant for overplaying its hand and acting in the heat of the moment without careful consideration of the final outcome, not to mention its fear that it might permanently lose important parts of its territory through creeping annexation. We also notice with regret an erosion of the respect of established principles of international law such as territorial integrity, and at the same time an increased willingness on all sides to accept the use of force as a means to reach one´s political goals and to act unilaterally instead of seeking a negotiated solution, as difficult and cumbersome as such a negotiation process might be. And finally, we see the long trail of human suffering and misery in the wake of armed action. Where lies the responsibility for all that has happened? Overall, the conflict is rooted in a profusion of causes comprising different layers in time and actions combined. While it is possible to identify the authorship of some important events and decisions marking its course, there is no way to assign overall responsibility for the conflict to one side alone. They have all failed, and it should be their responsibility to make good for it.

37.)   Наконец, нужно отметить, что в этом конфликте нет никаких победителей. Все понесли потери, если не в отношении жизни или одной только собственности, то, по меньшей мере, в плане надежд и перспектив на будущее. Помимо непосредственных потерь на местах, политическая ситуация стала ещё более сложной чем прежде. Это относится не только к отношениям между Тбилиси, с одной стороны, и Сухуми и Цхинвали, с другой, в которых конфликт августа 2008 года не решил ни одной из спорных проблем. Ситуация в районе конфликта продолжает оставаться напряжённой. Любой инцидент может вызвать серьезные последствия. Отношения между Грузией и Россией достигли небывало низкого уровня. В дополнение ко всем личным человеческим трагедиям и помимо сохранения регионального источника конфликта на повышенном уровне, международное сообщество также оказалось среди проигравших. Пострадала политическая культура совместных действий, которая развивалась в Европе, начиная с 1970-х, и которая охранялась важнейшими документами Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, от Хельсинского Заключительного акта (1975) до Стамбульской Хартии европейской безопасности (1999), а также соответствующими документами, принятыми в структуре Совета Европы. Угроза и использование силы снова вернулись в европейскую политику. Были проигнорированы установленные принципы международного права, такие как уважение к суверенитету и территориальной целостности государств. Нарушения Международного Гуманитарного права и Законодательства в области прав человека, такие как этническая чистка, вновь стали элементом политической реальности. Последствие - отступление от цивилизованных стандартов политического взаимодействия в Европе. Кроме того, пострадали отношения между Западными державами и Россией. Открылась трещина, и теперь требуется сотрудничество всех, чтобы воспрепятствовать её расширению, по этой причине конфликт в Грузии отмечен гораздо большей непосредственной вовлечённостью ведущих держав, чем это имеет место в большинстве других неразрешённых конфликтах. Так как человеческое страдание и политическая нестабильность продолжаются, конфликты в Грузии взывают к срочным усилиям, чтобы положить им конец посредством мирных переговоров, обеспечив, наконец, мир в регионе, который испытал такую большую трагедию.

37.) Finally, it must be noted that there are no winners in this conflict. Everyone has lost, if not in terms of life and property alone, at least in the field of hopes and prospects for the future. Apart from the immediate losses on the ground, the political situation is more difficult than before. This is true not only of relations between Tbilisi on one side and Sukhumi as well as Tskhinvali on the other, where the conflict of August 2008 has not settled any of the contentious issues. The situation in the conflict region continues to remain tense. Any incident may spark off grave consequences. Relations between Georgia and Russia have come to an all-time low. In addition to all individual human tragedy and on top of the substantial regional outfall of the conflict, the international community is among the losers, too. The political culture of cooperativeness that had developed in Europe since the 1970s, and which was enshrined by CSCE/OSCE landmark documents from the Helsinki Final Act (1975) to the Istanbul Charter for European Security (1999), as well as the relevant documents adopted in the framework of the Council of Europe, has suffered. The threat and use of force have now returned to European politics. Established principles of international law such as respect for sovereignty and territorial integrity of states were ignored. Violations of International Humanitarian and Human Rights Law such as ethnic cleansing have resurfaced as elements of political reality. Falling back from civilised standards of political interaction in Europe is a consequence. Moreover, relations between Western powers and Russia have suffered. A rift has opened and it now requires cooperation from all to keep it from widening, considering that the conflict in Georgia is marked by even greater direct involvement of major powers than is the case with most other unresolved conflicts. As human suffering and political instability continue, the conflicts in Georgia urgently call for efforts to end them in a negotiated and peaceful manner, finally bringing peace to a region which has seen so much tragedy.

Результаты наблюдений

1.)  Конфликт в Грузии все еще представляет угрозу миру на Кавказе, вызывая дестабилизацию в регионе и за его пределами. Внутри конфликта существуют три отдельных, но взаимосвязанных уровня:

• неразрешенные отношения между властями Грузии и национальными меньшинствами, живущими в ее пределах;

• напряженные и неоднозначные отношения между Грузией и ее северным соседом  - Российской Федерацией;

• геостратегические интересы основных международных игроков, как в самом регионе, так и за его пределами, борющихся за политическое влияние, доступ к энергоносителям и другим стратегическим ресурсам.

Ни один из этих уровней не  утратил своего влияния или значения с момента окончания вооруженного конфликта августа 2008 года.

Следовательно, предпринимая усилия для более эффективного предотвращения и разрешения конфликта, следует учитывать сложность существующей в Грузии ситуации со всеми ее уровнями и динамикой развития. Любое жизнеспособное решение должно быть обращено ко всем трем уровням.

Observations

1.) The conflict in Georgia continues to be a threat to peace in the Caucasus, causing destabilising effects in the region and beyond. There are three separate but interconnected levels within this conflict:

• The unresolved relationship between Georgian authorities and the minorities living within its borders;

• The strained and ambiguous relationship between Georgia and its powerful northern neighbour, the Russian Federation;

• The   geo-strategic   interests   of  major   international   players,   both   regional   and non-regional, competing for political influence, access to energy supplies and other strategic assets.

None of these layers of conflict has lost any of its impact or importance since the armed conflict of August 2008.

Efforts towards improved conflict prevention and conflict management therefore need to take into account the complexity of the situation in Georgia with its different layers and dynamics. Any viable solution must address all three layers.

2.)   В зоне конфликта имели место ряд опасных событий и происшествий, которые нарастали после 2003, и затем опять после 2007, а еще больше - в последние недели перед началом вооруженного конфликта в августе 2008 года. Несмотря на то, что Германия и другие страны выдвинули политические инициативы незадолго до начала конфликта в августе 2008 года, а также, несмотря на визиты высокопоставленных чиновников, играющих важную роль в мировой политике, таких как Хавьер Солана, Кондолиза Райс и других, со стороны международного сообщества не последовало должной реакции, которая смогла бы вовремя и эффективно сдержать рост напряженности и растущую угрозу вооруженного конфликта. Несмотря на запоздалые усилия международного сообщества, кризис был фактически пущен на самотек.

Для того чтобы контролировать возникающий кризис необходимы более своевременные и решительные действия. В таких ситуациях требуется более плотное взаимодействие со стороны международного сообщества и, в первую очередь, Совета безопасности ООН, а также влиятельных игроков, как в самом регионе, так и за его пределами.

2.) There has been a series of dangerous events and developments in the conflict regions, escalating after 2003 and again after 2007, and even more so during the weeks preceding the August 2008 conflict. Even though Germany and other countries launched political initiatives shortly before the outbreak of the armed conflict in August 2008, and in spite of visits by important international foreign policy makers such as Javier Solana, Condoleezza Rice and others, there had been no adequate reaction by the international community which would have been both timely and vigorous enough to contain the continuing build-up of tensions and the increasing threat of armed conflict. Regardless of the belated international diplomatic efforts, the crisis had an almost free run.

There is a need for more timely and more determined efforts to control an emerging crisis situation, and in such situations a more sustained engagement is needed from the international community and especially the UN Security Council, as well as by important regional and non-regional actors.

3.)   Выяснилось, что ряд мероприятий по стабилизации и ряд институтов, таких как Смешанные силы по поддержанию мира (ССПМ), Смешанная контрольная комиссия (СКК) и ОБСЕ, которые присутствовали в Южной Осетии, а также Коллективные силы по поддержанию мира в СНГ (КСПМ СНГ) и МООНГ в Абхазии, которые были созданы при поддержке международного сообщества после конфликтов в Абхазии и Южной Осетии в начале 90-х годов, все больше теряли свою эффективность вследствие новых и более опасных процессов, как в политической, так и в военной областях. Усиливающееся давление, оказываемое сторонами конфликта, а также меняющаяся международная обстановка способствовали тому, что существовавшие на тот момент механизмы мирного урегулирования утратили контроль над ситуацией и не сработали, когда ситуация стала критической.

При изменении ситуации на местах международное содружество должно быть готово переоценить, перенастроить и укрепить стабилизационные механизмы и институты, созданные во время кризиса или сразу после него.

3.) It has also emerged that the set of stabilising arrangements and institutions, such as the Joint Peacekeeping Forces (JPKF), the Joint Control Commission (JCC) and the OSCE presence in the case of South Ossetia, as well the Commonwealth of Independent States Peacekeeping Force (CIS PKF) and UNOMIG for the Abkhaz conflict, which had been established with the assistance of the international community following the armed conflicts in Abkhazia and South Ossetia during the early 1990s, were increasingly overtaken by new and more threatening developments both in the political and military fields. Increasing pressure from the parties as well as the changing international environment made the existing peace mechanisms lose their grip on the situation and give way when the events took a critical turn.

As needs on the ground may change with new developments, the international community must be prepared to reassess, readjust and reinforce the stabilising arrangements and institutions which were put in place during or immediately after a crisis situation.

4.)   Стало очевидно, что эффективность мониторинга, миротворческих усилий или других стабилизационных механизмов и институтов в большой степени зависит от степени ответственности и доверия, которым они пользуются у конфликтующих сторон. Это доверие в большинстве случаев напрямую зависит от того, насколько объективными они выглядят в глазах сторон, что в свою очередь зависит непосредственно от того, какая страна их создала или, как полагают, контролирует их. На самом деле это вопрос наличия или отсутствия предвзятости.

Ни одна из сторон конфликта, или третья сторона, поддерживающая ту или иную сторону, не имеют права командовать, председательствовать, решать споры или каким-либо иным образом контролировать процессы, которые должны быть основаны на принципе объективности и беспристрастности, для того чтобы быть эффективными.

4.) It has also become apparent that the effectiveness of monitoring, peacekeeping and other stabilising institutions and arrangements depends to a large extent on the trust and confidence in which they are being held by the parties to the conflict. This is in most cases directly related to the impartiality which the parties attribute to them, and this in turn is immediately linked to their country of origin or to the country thought to be in control. This is the case whether there is in reality bias or not.

No party to the conflict or party which is considered to be strongly supportive of any of the sides should assume a position of command, or chair, or arbiter nor exercise any other control of an operation which rests on the notion of impartiality and even-handedness in order to be effective.

5.)  В этом регионе мы заметили период роста агрессивности и эмоциональности высказываний, который предшествовал вооруженному конфликту августа 2008 года. В некоторых случаях милитаристские настроения проявлялись и в обществе, и мало что было предпринято для сдерживания все более враждебных, если не ксенофобских, настроений по отношению к лицам, принадлежавшим к противоположной стороне конфликта. В  публичных заявлениях все более явно и более часто звучала угроза применения силы. Хотя этот процесс длился на протяжении нескольких лет, накануне и во время силовой фазы конфликта наблюдался всплеск враждебных настроений и действий со стороны чиновников и простых граждан.

Необходимо призвать все стороны конфликта воздерживаться от выражения ксенофобских и враждебных настроений и действий по отношению к гражданам, имуществу и другим интересам противоположных сторон. Также необходимо принять меры, для того чтобы образовательные учреждения и СМИ честно и сбалансировано представляли точки зрения всех сторон конфликта, а также их историю и действия. Все стороны должны строго  соблюдать запрет на угрозу применения силы в соответствии  с Уставом ООН.

5.) In the region, we noticed a period of increasingly aggressive language use and churning of emotions prior to the armed conflict of August 2008. In some instances militaristic features appeared in public and little was done to exert control over an increasingly hostile, if not xenophobic sentiment against individuals linked to the other side of the conflict. In public statements, the threat of force became more pronounced and ever more frequent. While this had been an ongoing process for years, there was a marked exacerbation of unfriendly sentiments and sometimes actions, both by officials and non-officials, in the run-up to and during the violent phase of the conflict.

All sides to the conflict must be called upon to exert strict control over xenophobic and hostile sentiments and actions against citizens, property and all other reasonable interests of the other sides, and efforts should be made at educational institutions and in the media to provide a fair and balanced view of all sides involved, as well as of their history and actions. The prohibition of the threat of force as laid down in the UN Charter must be strictly observed by all sides.

6.)   В том, что касается международного присутствия в зонах конфликтов, мы наблюдали демонтаж важных элементов, таких как присутствие ОБСЕ и МООНГ. Еще одним последствием было угасание такого института как "Друзья генерального секретаря ООН". Миротворческие силы СНГ, а также СМПП и СКК прекратили свое существование. Миссия наблюдателей ЕС (МНЕС) впервые обозначила европейское присутствие в регионе, однако наблюдатели ЕС не допускаются в Южную Осетию и Абхазию.

Демонтированному международному присутствию, в частности его основным опорам, МООНГ и Миссии ОБСЕ в Грузии, все еще не найдено адекватной замены, и хотя МНЕС продолжает выполнение своих обязанностей, необходимо предпринять дальнейшие усилия для обеспечения независимого, нейтрального и эффективного международного присутствия с целью поддержания мира в зоне конфликта.

6.) As far as the international presence in the conflict areas is concerned, we witnessed the dismantling of important elements such as the presence of the OSCE and of UNOMIG. The phasing out of other arrangements such as the "Friends of the United Nations Secretary General" was another consequence. The CIS Peacekeeping Force as well as JPKF and the JCC ceased to exist. The European Union Monitoring Mission (EUMM) introduced a European presence as such in the region for the first time, but they were not admitted to the South Ossetian and Abkhaz sides.

There is as yet no adequate replacement for the dismantled international presence and namely its main pillars UNOMIG and OSCE Mission to Georgia, and while EUMM should continue its duties, further efforts should be made to provide for an independent, neutral and effective international presence for the purpose of peacekeeping in the conflict area.

7.)  В конфликте 2008 года в Грузии превентивная дипломатия и международное регулирование конфликтами не достигли своей цели, частично из-за постепенного разрушения ранее оговоренных и согласованных сторонами общих параметров, а также из-за постоянного обесценивания или даже пренебрежения международными обязательствами. Среди политических обязательств наиболее важными являются обязательства ОБСЕ и важнейшие документы этой организации, такие как Хельсинский заключительный акт 1975 года, Парижская хартия для новой Европы 1990 года и Хартия европейской безопасности, принятая в 1999 году в Стамбуле. В ходе неуклонного роста напряженности, которая привела к вооруженному конфликту 2008 года, имело место постоянное и грубое нарушение обязательств ОБСЕ по форме и по существу.

Нельзя допускать разрушения политической культуры совместных действий в международных отношениях в Европе и для Европы, в том смысле, в котором это было принято сначала в рамках СБСЕ, а затем и ОБСЕ. Необходимо принять меры для нового осознания необходимости взаимодействия для безопасности и сотрудничества в Европе, а  также его строгого соблюдения и применения.

7.) In the 2008 conflict in Georgia preventive diplomacy and international conflict management did not achieve their aims, partly because of a gradual erosion of previously negotiated and agreed common parameters between the parties and because of a continuous depreciation or even disregard for international commitments. Among the most important of these political commitments are the OSCE and its landmark documents such as the Helsinki Final Act 1975, the Charter of Paris for a new Europe of 1990 and the Charter for European Security adopted in 1999 in Istanbul. Throughout the continuous escalation of tensions that led to the armed conflict of August 2008, those OSCE commitments were repeatedly and even increasingly disregarded both in letter and spirit.

It should not be accepted that the political culture of cooperativeness in international relations in and for Europe, as it had developed first in the CSCE and later in the OSCE contexts, be eroded. Efforts should be made to renew awareness of its importance for European security and cooperation, together with a return to its strict observance and application.

8.)   Конфликт лета 2008 года в Грузии обнажил склонность некоторых политических игроков к уходу от общепринятых норм международного права, таких как уважение территориальной целостности. Также существовали неоднозначности, а, возможно, и несоблюдение норм, связанных с принципом суверенитета. Кроме того, наблюдалась тенденция к переходу от многосторонности и согласования результатов и решений к односторонним действиям. Со стороны политиков наблюдалась растущая тенденция к использованию силы для достижения политических целей, и все меньше внимания  уделялось предотвращению конфликта.

Необходимо обеспечить полное уважение и соблюдение международного права. Все тенденции по принятию разрушительного или выборочного применения некоторых из его принципов, таких как уважение территориальной целостности, недопустимы. Особое внимание следует уделить соблюдению правила о неприменении силы и угрозы применения силы. Необходимо отдавать предпочтение многосторонним и согласованным, а не односторонним решениям, а также уделять основное внимание предотвращению конфликта.

8.) The conflict in Georgia in summer 2008 laid open tendencies by some of the political actors to move away from generally-accepted principles of international law such as the respect of territorial integrity. There were also ambiguities, if not infringements as related to the principle of sovereignty. There has also been a tendency to move away from multilateralism and negotiated results and solutions in favour of unilateral action. There was an increased readiness on the part of political actors to accept the use of force as a means to attain political goals, and lesser thought was given to considerations of conflict prevention.

International law should continue to be respected and observed in its entirety. All tendencies to accept the erosion or a selective application of some of its principles, such as the respect of territorial integrity, must not be tolerated. Particular attention should be paid to upholding the rule of the non-use of force together with the non-use of the threat of force. Multilateral and negotiated solutions must continue to be given preference over unilateral action, and conflict prevention must continue to be a prevailing consideration.

9.)   Дестабилизацию также может вызывать настойчивое проведение государством внешней политики в интересах, основанных на принципах сфер привилегированных интересов в отношении соседних государств, так как подобная политика лишает малые государства свободы выбора и ограничивает их суверенитет.

Политические концепции и понятия, такие как сфера привилегированных интересов или другие претензии на особые права вмешательства во внутренние или внешние дела  других стран, несовместимы с международным правом. Они угрожают миру и стабильности и несовместимы с дружественными отношениями между государствами. Они должны быть отвергнуты.

9.) Destabilising effects may also result from a country's assertive pursuit of foreign policy objectives concerning privileged spheres of interest, in particular with regard to neighbouring countries, for such a policy is set to deprive smaller States of their freedom of choice and to limit their sovereignty.

Political concepts and notions such as privileged spheres of interest or otherwise laying claim to any special rights of interference into the internal or external affairs of other countries are  irreconcilable with  international law.   They  are dangerous  to international peace and stability and incompatible with friendly relations among States. They should be rejected.

10.) Конфликт августа 2008 года в Грузии представлял собой комбинацию межгосударственного конфликта между Грузией и Россией и внутригосударственного конфликта. Во время подобных конфликтов, как правило, происходят столкновения, как между регулярными войсками, так и между менее жестко контролируемыми группам ополченцев и даже незаконными вооруженными группами. В подобных ситуациях особенно часто происходят нарушения международного гуманитарного права и прав человека. Особое внимание следует уделять защите мирного населения частями регулярной армии, контролирующими ситуацию. Следует отметить, что в конфликте августа 2008 года регулярные войска часто были не в состоянии защитить мирное население от бесчинств, творимых ополченцами и незаконными вооруженными группами.

В любой войне, которая сочетает в себе элементы межгосударственного и внутригосударственного конфликтов, особое внимание следует уделять обязанности регулярной армии по защите мирного населения. Обучение военнослужащих должно быть направлено на повышение их сознательности не только для того, чтобы удержать их от совершения злодеяний, но также для того, чтобы защитить мирное население от нарушений международного гуманитарного права и прав человека со стороны незаконных и нерегулярных вооруженных групп. Особое внимание следует уделять защите от преступлений против половой неприкосновенности, таких как изнасилование.

10.) The August 2008 conflict in Georgia was a combination of an inter-state conflict between Georgia and Russia and an intra-state conflict. Such a conflict is subject to both military engagements between regular armed forces and armed actions by less firmly-controlled militias and even irregular armed groups. Situations of this kind are particularly prone to violations of International Humanitarian Law and Human Rights Law. Special attention must be given to the responsibility to protect non-combatants by regular forces in effective control of the situation. It needs to be stressed that during the August 2008 conflict regular forces frequently failed, however, to provide adequate protection of civilians against atrocities committed by militias and irregular armed groups.

In any war that combines elements of an inter-state conflict with that of an intra-state conflict, close attention must be given to the responsibility of regular armed forces to protect non-combatants. Their training and instructions must raise awareness of their responsibility not only to abstain from committing atrocities themselves, but also to protect civilians against all violations of International Humanitarian and Human Rights Law committed by militias and irregular armed groups. The effective protection against rape and other gender-related crime must be given special importance.

11.)  Поставки вооружений и военного оборудования, а также подготовка военного персонала в регионе были и остаются серьезной проблемой. Даже если военная помощь осуществляется с соблюдением международного права или политических обязательств, не имеющих обязательной силы, она должна оставаться в пределах здравого смысла и учитывать возможность намеренного или ненамеренного использования поставляемого оружия и оборудования.

Поставщики военной помощи должны проявлять крайнюю осторожность, для того чтобы даже случайно или косвенно не способствовать действиям или событиям, угрожающим стабильности в регионе.

11.) The supply of arms and military equipment as well as the provision of military training to the conflict region were and continue to be a sensitive issue. Even when done within the limits established by international law or by political commitments of a non-binding nature, military support must stay within the boundaries set by common sense and due diligence, keeping in mind both intended and unintended use of the arms and equipment supplied.

Utmost care should be taken by providers of military aid to refrain from giving their support, even unintentionally or indirectly, to any actions or developments detrimental to the stability of the region.

12.)   И в заключение, следует отметить, что со времени обострения конфликта в августе 2008 года, ситуация в регионе почти не улучшилась. Политическая ситуация для урегулирования конфликта фактически еще больше осложнилась после того, как одна из сторон конфликта признала Абхазию и Южную Осетию в качестве независимых государств. Между конфликтующими сторонами сохраняется напряжение, во многих случаях граничащее с открытой враждебностью; политические контакты между сторонами являются небольшими по объему и ограничеными по содержанию. С августа 2008 года имело место значительное число опасных инцидентов, некоторые из которых могли вызвать более серьезную конфронтацию. Хотя обе стороны подчеркивают свою приверженность мирному будущему, сохраняется серьезный риск новой эскалации.

Международное сообщество, а также другие стороны в самом регионе и за его пределами, вовлеченные в конфликт, должны прилагать все возможные усилия для того, чтобы вернуть стороны за стол переговоров и помочь им в создании механизмов, которые согласуются с Уставом ООН, Хельсинским заключительным актом ОБСЕ и соответствующими документами Совета Европы с целью преодоления разногласий и предотвращения новой вспышки военных действий. Успех переговоров мог бы способствовать улучшению отношений между Западом и Россией. Однако надежды на мирное будущее региона крайне слабы, если два основных соперника, Россия и Грузия, не предпримут совместных усилий по разрешению своих разногласий. Это необходимо сделать сейчас.

12.) Finally we note that since the conflict erupted in August 2008, the situation in the conflict region has hardly improved. The political environment for a settlement of the conflict has in fact become more difficult following the recognition of Abkhazia and South Ossetia as independent States by one of the sides to the conflict. There is continuing tension between the sides to the conflict, in many cases bordering on open hostility; political contacts between the sides are few and limited in substance. Since August 2008 there have been a substantial number of dangerous incidents, and some of them could have ignited a wider confrontation. Even though both sides stress their commitment to a peaceful future, the risk of a new confrontation remains serious.

The international community as well as all other regional or non-regional actors involved in the conflict should continue to make every conceivable effort to bring the sides to the negotiating table and to assist them in making arrangements in keeping with the Charter of the UN, the Helsinki Final Act of the OSCE and the relevant documents of the Council of Europe, in order to settle their differences and prevent another outbreak of hostilities. The successful outcome of such negotiations could also do much to mend relations between Western powers and Russia. There is little hope, however, for a peaceful future in the conflict region unless the two main contenders, Russia and Georgia, make bilateral efforts themselves to solve their disputes. This needs to be done now.

Прим: Дополнительные замечания, относящиеся к международному гуманитарному праву и правам человека, приводятся во втором томе, в главе 7 "Международное гуманитарное право и права человека".

NB: For further remarks relating to International Humanitarian Law and Human Rights see Volume II, Chapter 7 "International Humanitarian Law and Human Rights".